Глава 22
Губы леди Софии задрожали. Она старалась выговорить немыслимые слова:
— Вы никогда не убедите меня, что Габриель убил Беатрису.
Она отказывалась этому верить. Нет, она, конечно, не была столь наивна, чтобы считать, будто ее муж не способен на насилие. Леди София была свидетельницей вспышки гнева лорда Габриеля, когда Стефан застал их целующимися в парке особняка Харперов. Но одно дело драться со своим будущим шурином, и совсем другое — хладнокровно убить собственную жену.
— У меня нет ни малейшего желания убеждать тебя, дорогуша. Габриель не убивал свою жену. — Леди Колетта сделала паузу и закончила: — Ее убила я.
Вглядываясь в бездонные темные глаза сумасшедшей, нетрудно было поверить, что она способна на убийство.
— Габриель пришел к Беатрисе в ту ночь, — сказала старая графиня, отпустив подлокотники кресла, и принялась ходить вокруг связанной невестки. — Сын пришел вразумить ее… и запугать. Если бы он задержался и утопил свое недовольство в бренди, то Беатриса, вполне возможно, успела бы сбежать из поместья со своим маленьким секретом.
Ребенок.
Софию осенило.
Повернув голову, она спросила:
— И тогда Беатриса призналась Габриелю, что ребенок не от него?
— Не стоит недооценивать мужчину, носящего титул графа Рейнекортского. Разве ты не почувствовала его мужскую силу? — без тени смущения спросила леди Колетта. — Тебе ведь было больно, когда он повалил тебя на кровать? Я помню, как ты кричала, когда мой сын в тебя входил. Со стороны это выглядело очень грубо.
— Миледи, — только и смогла вымолвить леди София.
Она не знала, как себя вести, чтобы не разозлить сумасшедшую. Что она имеет в виду? То, что Габриель в гневе набросился на свою жену? Или безумная путает давно минувшие события с тем, что случилось за последние две недели? Неужели леди Колетта наблюдала за тем, как ее сын занимается любовью с ней, Софией?
В любом случае сложившееся положение вещей очень ее пугало. Мать Габриеля была душевнобольной женщиной, которая действовала порывисто и крайне непоследовательно. Взгляд леди Софии остановился на зажатом в руке сумасшедшей пистолете. Она опасна, очень опасна. Уже одно то, что леди Колетта ударила по голове свою невестку, а затем привязала бесчувственное тело молодой женщины к креслу, лишало старую графиню всякого сочувствия со стороны ее жертвы.
Вдруг сумасшедшая замолчала.
— Извини, — пробормотала она, казалось, самой себе.
— Мои руки, миледи, — приподнимая затекшие плечи, взмолилась леди София.
Она скосила глаза вправо. А вдруг сумасшедшая все же развяжет ей руки?
— А-а-а… да… милочка…
Молодая женщина не поверила своему счастью, когда свекровь, обойдя кресло, прикоснулась пальцами к связанным запястьям пленницы. София затаила дыхание, ожидая…
Ничего.
— Потом… может быть, — донесся из-за спины голос леди Колетты.
Выпрямившись, она вышла из-за спинки кресла.
Леди София уже готова была гневно заорать на нее, но, к счастью, вовремя спохватилась. Где Габриель? Почему его до сих пор нет?
А если?..
У нее перехватило дыхание при мысли о том, что леди Колетта могла сделать со своим сыном. Молодая женщина тяжело сглотнула, отгоняя страшную мысль и желание завопить. Глупо поддаваться беспочвенным страхам. Жизни ее мужа ничто не угрожает. Просто по неизвестной ей причине лорд Габриель выбрал именно эту ночь, чтобы задержаться по делам вне дома.
— Что произошло с Беатрисой?
На самом деле леди Софии совсем не хотелось знать ужасные подробности этого грязного преступления, но чем дольше сумасшедшая свекровь смотрела невидящим взглядом на стену гостиной, тем сильнее одолевал ее страх. Безумная женщина, казалось, была на грани очередного приступа. Леди София молила Бога, чтобы ее свекровь не подумала, что и она собирается бросить ее сына, а значит, лучше избавить Габриеля от предстоящих ему страданий.
— Развод был немыслим, — после нескольких минут молчания наконец произнесла леди Колетта. — Никто из рода Рейнекортов не опозорит своего имени разводом.
«Нет, лучше уж убить», — пронеслось в голове Софии, но она благоразумно прикусила язычок.
— Как можно было предположить, Габриель, словно полоумный, выскочил из спальни жены, когда Беатриса сказала ему, что отцом ребенка является не он. Она упала на матрас и смеялась… смеялась… — произнесла леди Колетта, покачивая головой из стороны в сторону, словно не веря в глупость Беатрисы. — Она сказала моему сыну, что теперь он достоин своего отца и мой покойный супруг гордился бы им.
Мышцы молодой женщины свело судорогой. Леди София напряглась. Ее взгляд неотрывно следил за спиной свекрови.
Как, должно быть, задело леди Коллету это сравнение!
Сумасшедшая вздрогнула.
— Габриель спросил Беатрису, чего она от него хочет. Эта бесстыдница заявила, что титул мужа и деньги у нее уже есть. Теперь ей нужна свобода.
«Чтобы воссоединиться со своим любовником».
Каким же ударом по самолюбию лорда Габриеля должно было стать открытие, что женщина, которую он любил всем сердцем, намеренно заманила его в силки брака лишь для того, чтобы по прошествии некоторого времени понять, что быть графиней Рейнекортской не так уж и приятно!
— Габриель отпустил свою жену?
— Она сломала моего сына, — горестным голосом заявила леди Колетта. — Ее ложь… ее ненависть… У него ничего не оставалось… только боль… Габриель сказал, что, родив ребенка, она может уезжать из его дома… на все четыре стороны… Рейнекорты переживали и не такие скандалы, как побег неверной жены.
Сказанные сумасшедшей слова вполне могли принадлежать Габриелю. Леди София не знала, чему верить. Либо безумная свекровь на самом деле подслушала последнюю ссору сына с Беатрисой, либо больное воображение леди Колетты отыскало оправдание ее ненависти к мертвой невестке.
Как бы то ни было, а одного обстоятельства никак нельзя отрицать: смерть леди Беатрисы избавила графа от многих неприятностей… особенно от рождения ребенка… Почему же лорд Габриель в таком случае предложил ей, Софии, выйти за него замуж? Почему пожертвовал свободой ради того, чтобы она избавилась от тирании братьев? Ведь это было рискованно. Их союз мог обернуться еще одним браком без любви.
Впрочем, с самого начала существовало определенное отличие.
Беря Беатрису в жены, лорд Габриель был безумно в нее влюблен. Во второй раз он не повторил этой ошибки. Он предложил Софии плотскую любовь, дружбу и покровительство, но только не всепоглощающую страсть. Любовь в истинном смысле этого слова не стала частью заключенного между ними соглашения.
Леди София постаралась отогнать неприятную мысль. Хотя Габриель с готовностью исполнял супружеские обязанности и выказывал молодой жене все возможное уважение, леди София не могла отделаться от чувства, что часть его души как бы не участвует в пиршестве страсти, а остается отрешенной. Даже когда в порыве страсти она признавалась Габриелю в любви, он никогда не отвечал ей такими же высокопарными словами. Леди София прекрасно понимала, что не ложная гордость мешает ему выразить свои чувства. Быть может, свекровь права, утверждая, что Беатриса «сломала» ее сына?
