— Это произошло во время дежурства лейтенанта Рембрандт, сэр, — сказал Армстронг. — Она, вероятно, лучше всех сможет ввести вас в курс дела…
— Я не спрашиваю, когда это случилось, — перебил командир. — Я спрашиваю, что вам об этом известно.
Сохраняя каменное выражение лица в целях самозащиты, Армстронг внутренне содрогнулся. В Космическом Легионе существовала традиция, согласно которой признавалось право легионеров вольно обращаться с правдой в отношениях с лицами, не входящими в число своих. Так они и поступали, но в собственных рядах нужно было говорить правду. В ответ на это легионеры стали мастерами уклончивых ответов и бесстыдно переводили разговор на другую тему, что обычно срабатывало, но не в подобных случаях, если им настойчиво задавали вопрос в лоб.
— Ммм… поступило сообщение, как вы только что слышали, от Песивца, что репортер и оператор с планеты Хаскина регистрируются у стойки администратора, — монотонным голосом стал излагать лейтенант. — Лейтенант Рембрандт решила, и я с ней согласился, что…
— Минуточку. Когда это произошло?
Армстронг внимательно посмотрел на часы, прежде чем ответить.
— Примерно пятнадцать часов назад, сэр.
— Пятнадцать часов? Почему мне не сообщили?
— Я предлагал это сделать, сэр. Однако, когда мы попытались связаться с вами, Мамочка сообщила, что вы ушли из эфира примерно час назад, чтобы немного поспать, и Ремми сказала… виноват, лейтенант Рембрандт упомянула, что вы прежде поощряли ее принимать больше самостоятельных решений, поэтому она решила сама справиться с этим делом и не беспокоить вас… сэр.
— Понятно, — ответил Шутт, слегка поморщившись. Затем поднял бровь. — Похоже, что вы во всем этом участвовали. Разве дежурила не лейтенант Рембрандт?
— Да, сэр. Я… я просто слонялся поблизости, ожидая начала своего дежурства. Я все равно не спал, сэр, и решил помочь ей, раз уж оказался там. Она несколько раз делала то же самое для меня.
— Предполагается, что вы используете свое свободное время, чтобы поспать или как-то иначе отдохнуть, лейтенант. Поэтому вам и составили такое расписание. В противном случае вы не сможете действовать с максимальной эффективностью, если что-то произойдет во время вашего дежурства.
— Да, сэр. Я это запомню, сэр.
— А теперь скажите…
— Конечно, было бы полезно, если бы командир показывал нам пример… сэр.
Командир несколько секунд пристально смотрел на него.
— Лейтенант Армстронг, — наконец произнес он, — вы пытаетесь уйти от темы?
— Да, сэр.
— Ну, так забудьте об этом. Я хочу знать, что случилось с репортером.
— Ее держат у себя в номере под охраной, сэр. И оператора тоже. То есть, в смежных комнатах, сэр.
— Что?
Несмотря на то, что Шутт почти ждал такого ответа, он все же был поражен.
— Мы больше ничего не могли придумать, чтобы не дать ей…
— Вы похитили представителя межзвездной прессы? Против ее воли?
— Нам казалось непрактичным ждать, пока она даст согласие, сэр.
Командир сурово взглянул на младшего офицера, но Армстронг и не думал улыбаться.
— Ладно, лейтенант. Раз уж вы придумываете такие умные ответы, может быть, вы объясните, почему мне ничего не сообщили, когда я проснулся и вернулся на связь. Полагаю, это уже было ваше дежурство?
— Я начал было рассказывать вам, сэр, — ответил Армстронг, по-прежнему сохраняя непроницаемое выражение лица. — Однако, в тот момент, вы готовились возглавить экспедицию с целью запереть управляющего казино в его комнате — против его воли. Если капитан припоминает, я просил уделить мне минуту, и меня спросили, важно ли это.
Шутт нахмурился, смутно припомнив короткий разговор.
— И вы сочли это неважным?
— Я подумал, что капитан спрашивает, терпит ли это дело отлагательства, а по моему мнению, так и было. Капитан должен помнить, что к тому моменту репортер уже пробыла под арестом несколько часов, и мне казалось, что несколько добавочных часов не могут сильно повлиять на ситуацию или на ее настроение… сэр.
— Полагаю, в этом есть определенная логика… пусть и несколько извращенная.
— Спасибо, сэр.
— Но все же остается открытым вопрос, почему вы не сказали об этом только что, когда докладывали мне о положении дел.
— Я… я собирался с духом, сэр, — ответил Армстронг, слегка поморщившись.
Секунду Шутт сердито смотрел на него, затем тяжело вздохнул.
— Ну, что сделано, то сделано, — заметил он. — Однако, на будущее, я хочу чтобы вы и лейтенант Рембрандт знали, что о любом важном событии, особенно если оно связано с прессой, мне следует докладывать немедленно. Именно немедленно, сразу же после того, как оно произойдет, сплю я или нет. Я ясно выражаюсь?
— Да, сэр. Запомню, сэр.
— Хорошо. А теперь, нет ли еще каких-либо незначительных происшествий, о которых мне следует знать?
— Извините, сэр, но есть еще одно, что вам следует знать в связи с Дженни.
— Что же?
— Когда мы сообщили, что ей нельзя покидать пределы ее номера, она сказала… ну… среди всего прочего, она упомянула о том, что ей уже известно о подмене некоторых легионеров другими людьми.
— В самом деле? — спросил Шутт, хмурясь. — Интересно, как она это вычислила. Возможно, в том репортаже, когда мы прибыли на Лорелею, показали слишком много незнакомых лиц. А, ладно. Надо будет не забыть спросить ее, когда я найду время с ней побеседовать.
— Означает ли это, что вы не станете занимать этим прямо сейчас… сэр?
Командир скорчил гримасу.
— Как вы логично заметили, какой бы ущерб ни был нанесен, если ей придется подождать еще несколько часов, это ничего не изменит. А в данный момент нам нужно заняться действительно срочными делами.
* * *
Максина любила казино.
У них был свой ритм, очень напоминающий пульс и дыхание огромного животного, хищника, подстерегающего добычу. Маленькие белые шарики тарахтели в бесшумно вращающихся колесах рулеток, с шелестом ложились на столы карты из «ботинка» под аккомпанемент монотонного напева дилеров, повторяющиеся слова придавали почти ритуальный, религиозный характер происходящему, и лишь время от времени раздавались возгласы радости или проклятия игроков. Каждые двадцать минут менялись дилеры, инспекторы и крупье, шли отдыхать, а их смена заступала на место, не пропустив ни такта в этом ритме. Когда отдохнувшие возвращались, их ставили на другие столы, так что дилер, перед этим занятый на Блэк Джеке, теперь становился к колесу рулетки, а менеджеры зорко следили, не переходит ли кто-то из игроков следом за ним от стола к столу.
