– Это жемчуг!
Да, это была нитка жемчуга, самого невероятного, какого она никогда в жизни своей не видела! Та самая нитка, которая украшала шею Джессики на портрете, висящем в зале.
Флейм осторожно приложила ее к шее. Казалось, жемчуг специально был подобран к ее платью.
– Мама, – выдохнула Флейм, – жемчужины совершенные, идеальные!
– И старинные! – улыбнулась Франческа.
Потом вспомнила о сыне и улыбка ее угасла. Но Франческа знала, что Джастин находится в прекрасной клинике в Швейцарии с Фрэнком Йенсеном, который уверяет, что мальчику лучше день ото дня…
В полиции они заявили, что выстрелил сам Роджер Сирамор-Форбс, случайно… Роджер, сказали они, был возбужден, он хотел салютовать в честь праздника из ружья, а Джастин, беспокоясь за него, пытался отобрать его, и ружье выстрелило. Как независимый и имеющий хорошую репутацию свидетель Фрэнк Йенсен подтвердил версию несчастного случая, а поскольку семья Сирамор-Форбсов была уважаема, к этой истории отнеслись спокойно. Все утихло. День похорон Роджера был очень печальным для Франчески… Но на этот раз визит в церковь был праздником. Праздником любви, надежды, праздником жизни!
Импульсивно Франческа обняла дочь, и Флейм ответила ей таким же нежным объятием.
– О, мама, я так счастлива, я так люблю Риса!
– Я знаю. Он тоже любит тебя. Я рада, что вы решили жить в Равенскрофте. Этот дом заслуживает того, чтобы в нем поселилась счастливая семья. Вот подожди, пойдут дети, им здесь будет очень хорошо. Лужайки, река, поля!
Флейм кивнула.
– Я хотела бы, чтобы и Джастин жил здесь.
Но она понимала, что это невозможно. Шок после убийства дяди оказался сокрушительным. Правда, это потрясение словно открыло ворота для боли, чтобы она вышла. Со временем, Флейм была уверена, брат сможет покинуть клинику и жить другой, нормальной жизнью. Все будут ему помогать. Оуэн станет ему прекрасным отцом, каким никогда не был Малколм.
Флейм взглянула на мать, бросила последний взгляд на свое отражение в зеркале и снова вздохнула.
– Хорошо. Надо идти, а то Рис начнет волноваться и пошлет нас искать!
Франческа рассмеялась и поспешила открыть дверь, помогая Флейм справиться со шлейфом. Они решили поехать в церковь вдвоем, нарушая традицию.
Когда они спустились вниз, Флейм задержалась у портрета Джессики Сирамор-Форбс. Взглянув на улыбающееся, юное лицо, обрамленное рыжими волосами, на жемчуг, который теперь покоился на ее шее, поблескивая в темноте зала, Флейм почувствовала, как комок подступил к горлу…
– Интересно, а знала ли она, – прошептала Флейм, – как все будет?
Франческа тоже посмотрела на портрет этой сильной, решительной женщины…
– Возможно, и знала, кара, – тихо сказала она, сжав руку дочери. – Возможно, она все знала!..
Оставив позади прошлое, они устремились вперед, к прекрасному будущему. Туда, где их ждали любящие мужчины…
