— Дуайт, я хотела кое о чем спросить вас. Мне кажется, что в этом вы большой дока. — Глаза Дуайта заблестели. Он попался ей на крючок, тут и отрицать нечего. — Помнится, вы говорили мне, что владеете тремя процентами акций "Александрии"…
Дуайт часто заморгал от неожиданности. Что-то он этого не помнил. Когда он говорил ей такое? Он никогда не смешивает бизнес с развлечениями.
— На самом деле?
Рамона засмеялась.
— Вы не помните потому, что были слишком увлечены моими ногами, — мягко, с легким упреком сказала она, положив одну свою точеную ножку на другую. Она небрежно покачивала ею прямо у него перед носом. Она слышала, как он взволнованно засопел. Как и другой посетитель за соседним столиком, скрывшийся за высокой спинкой стула. Вот он откинулся назад, навострив уши.
— Вы даже сказали мне, сколько вам пришлось заплатить за них, — вкрадчиво продолжала она.
— Быть не может? — Дуайт выглядел обескураженным.
— Может, может. Да вы не расстраивайтесь. Я не собираюсь сообщать кому-нибудь об этом. Нам, владельцам акций, всегда нужно держаться вместе, не так ли?
Дуайт все улыбался, но, похоже, ноги Рамоны перестали быть объектом его всепоглощающего внимания. Теперь она сама, эта удивительная женщина, безраздельно интересовала его. Рамона отвечала на улыбку улыбкой. Отлично! Наконец она разговаривает с настоящим банкиром, а не со светским хлюстом.
— Не хотите ли продать свои акции на двадцать процентов выше номинала? — тихо спросила она.
Дуайт едва не поперхнулся. Куча деньжищ!
— Я с большей охотой продал бы их за сорок процентов выше номинала.
— Еще бы! — засмеялась Рамона. — Но давайте будем реалистами. Что вы скажете, если я предложу двадцать два?
— Тридцать, — стоял на своем Дуайт.
Рамона сделала незаметный жест, и юбка поползла вверх, открывая взору соблазнительную картину, которая, однако, не произвела нужного эффекта. Он не проглотил наживку. Она лихорадочно размышляла. Отец сказал, что можно торговаться, доведя предлагаемую сумму до двадцати пяти процентов, не больше. Он считал, что такие деньги вполне устроят банкира. Она недоуменно пожала плечами.
— Двадцать пять процентов, мое последнее слово. — Дуайт в этом не сомневался. Неплохие деньги.
— Ладно, — сказал он, — по рукам!
— Отлично! — Рамона, открыв пляжную сумку, извлекла оттуда оформленный как полагается юридический документ. У Дуайта от удивления отвалилась челюсть. Взяв в руки бумагу, он быстро пробежал ее глазами. Все точно. Прищурившись, Дуайт перевел взгляд с бумаги на Рамону.
— Есть ручка? — спросил он, чувствуя непривычную сухость во рту.
Рамона, искренне улыбнувшись впервые за их встречу, протянула ему ручку. Поставив свою подпись, Дуайт вернул ей один экземпляр договора, второй оставив себе. В кармане еще один миллион — совсем неплохо! Он потянулся за своим стаканчиком с крепкой текилой, она подняла стакан с вином. Торжественным тоном они произнесли тосты за взаимный успех. Рамона встала и, сжимая в руке контракт — этот выигранный ею приз, молча направилась к выходу. Она не заметила Ральфа Орнгсгуда, внимательно смотревшего ей вслед со странным выражением ярости пополам с отчаянием на его нордическом лице.
Доктор Гордон прилетел с Карибов, окрыленный успехом. Расплатившись с таксистом, он устало потащился к своему маленькому домику, расположенному в тупичке, неподалеку от больницы. Иногда ему было не по себе от того, что он живет так близко от работы, но сегодня это обстоятельство его только радовало — ему не терпелось, бросив багаж, тут же отправиться в лабораторию с пробами крови Верити. Было семь часов вечера. Если повезет, то он еще застанет доктора Аннасвалу.
В лаборатории горела только одна тусклая лампочка, освещая дальнюю часть комнаты. Гордон поставил в медицинский шкаф пробирки с пробами крови, а сам вошел в пристройку, где содержались подопытные животные.
Он подскочил на месте от неожиданности, когда вдруг раздался ужасный звон, отразившийся эхом от стен, а за ним чье-то смачное ругательство. Он осторожно обошел загончик для крыс. Увидев Филлипа Найта, он радостно улыбнулся. Тот поднимал громадный металлический поднос с пола.
— Хэлло, Фил. Вижу, ты здесь развлекаешься?
Санитар Филлип, назначенный в лабораторию на время визита к ним доктора Аннасвалы, испуганно озирался.
— А, привет, привет, доктор Драйер!
— Доктор Аннасвала уже ушел? — спросил Гордон как ни в чем не бывало.
— Конечно, давно.
Гордон, кивнув, повернулся к нему спиной. Вдруг он остановился как вкопанный. Перед ним стояла клетка с открытой настежь дверью. Здесь прежде находился очень крупный здоровый кролик.
— А где же Геркулес? — спросил Гордон, стараясь не проявлять беспокойства, хотя голос у него, казалось, сразу охрип от волнения.
— Мы потеряли Геркулеса, — печально вздохнув, ответил Фил. — Это произошло вчера. Завтра доктор Аннасвала проводит вскрытие.
Он весь похолодел.
— Ну, а доктор Аннасвала сообщил, что стало причиной его гибели?
— Нет, в общем пока неясно. Насколько я знаю, ему давали эту фигню от лейкоза, так?
Гордон с рассеянным видом кивнул.
— Да, — глухо сказал он. — Он получал этот препарат.
Едва передвигая ноги, он вернулся в лабораторию, где тяжело опустился на скамью. Ноги были как ватные. Фил ушел, весело с ним попрощавшись. Гордон долго-долго неподвижно сидел, уставившись в стену. Наконец он мрачно приказал себе собраться. Раскинь мозгами! Сколько существует причин, от которых этот кролик мог умереть? Гордон беспокойно вздохнул. Ему, конечно, помогут во всем разобраться записи доктора Аннасвалы, который осуществлял научные эксперименты над Геркулесом. Такие записи велись о каждом подопытном животном, и Гордону не стоило большого труда разыскать материалы исследований, проводившихся над Геркулесом. Первые несколько недель ничего особенного, никакой тревоги. Но потом, пять дней назад… Палец Гордона скользил по листу бумаги, на котором отмечались даты опытов. Вдруг он замер на одной записи. Да, внезапное повышение температуры. Горячие приливы. Покраснения.
Гордон закрыл глаза.
— Боже, Верити, — прошептал он. — Что же мы наделали?
Выйдя из лифта, Дэмон медленно пошел по коридору. Он не чувствовал под собой ног. Когда к нему в гимнастическом зале подошел Ральф, то Дэмон сразу заметил, что тот чем-то сильно взволнован. Ральф никак не мог сосредоточиться и отвечать по существу. Дэмон не придал значение его беспокойству, считая, что это по обыкновению какой-нибудь пустяк. Но он оказался не готовым к тому, что узнал от Ральфа, совсем не готовым.
Если бы такую весть ему принес кто-нибудь другой, а не Ральф, он ему никогда бы не поверил. Дэмон слушал подробности о сделке между Рамоной и Дуайтом Маркхэмом, постепенно осознавая, что оправдываются его самые страшные кошмары. Отложив в сторону гантели, он сел, чувствуя противный холодок под ложечкой. Ральф просто не знал куда деваться. Он отлично понимал, что доставил своему лучшему другу самую отвратительную новость, какую только можно себе представить, и был безутешен.
