— Нагнись, ради Бога! — закричал Бессребреник.
Но совет пришел слишком поздно; Снеговик уже не слыхал его. Он упал на спину, обливаясь кровью и собрав последние силы, проговорил:
— Хозяин… Я очень люблю вас… Прощайте!
Рыдание сдавило горло Бессребреника.
Нападающие были не далее тридцати шагов.
— Все кончено? — сдавленным голосом спросила миссис Клавдия.
— У нас еще есть полминуты в запасе.
— Убейте меня… умоляю вас!
— Еще полминуты!
— Вы ничего не скажете мне… перед смертью?
Несколько золотоискателей были всего в пяти-шести шагах.
Миссис Клавдия взяла левую руку Бессребреника, сжала ее и еще успела вымолвить:
— Мне сладко будет умереть от руки…
Дикий рев покрыл ее голос. Человек двадцать окружили яму.
— Попались! — кричали они.
Бессребреник приставил револьвер к сердцу молодой женщины и в отчаянии спустил курок.
ГЛАВА 17
Серебряный король не дает себя эксплуатировать. — Перед чернильницей. — Приятные мечты. — Победа! — Расчетливость влюбленного. — Джим Сильвер пытается совершить невозможное. — Вперед! — Отряд волонтеров. — Могущество денег. — Поздно!
Джим Сильвер, серебряный король, был в очень дурном расположении духа, когда получил телеграмму Желтой Птицы и Дика-Бэби, в которой за миссис Клавдию требовался выкуп в двадцать пять миллионов долларов. Незадолго перед тем ему уже пришлось вписать в графу убытков кругленькую цифру в пятьдесят миллионов — с Кубы сообщалось, что повстанцы, ведя борьбу с испанскими войсками, опустошили его обширные владения, уничтожив сахарные плантации, заводы, разрушив железную дорогу.
Не зная, как поступить, вспыльчивый от природы Сильвер метался по кабинету и вдруг сокрушил ударом кулака лакированный столик, чудо столярного искусства, на котором стояла чашка минеральной воды с молоком.
— И какого дьявола эта сумасшедшая полезла в волчью пасть? — злился он, не обращая внимания на черепки, трещавшие под его тяжелыми шагами. — Наши нервные барыни становятся положительно невозможными со своей страстью к перемене мест… Вот и попалась!.. Пусть и выпутывается как хочет!.. Кто она мне?.. Ни родственница, ни невеста!.. Мошенники ошиблись… Не видать им от меня ни доллара, ни шиллинга, ни пенни! Даже строчки ответа… Хитры, да и старый Джим не промах…
Ну, довольно об этом. Работа не ждет!
Серебряный король подошел к письменному столу, заваленному срочными бумагами, и принялся что-то читать и подписывать.
Но по мере того как время шло, на лбу его контрастно проступали жилы, появились крупные капли пота, рука стала непослушной, перо сажало кляксы и рвало бумагу. «Душно!» — решил он и попробовал привстать, скользнув случайным взглядом по монументальной чернильнице, занимавшей половину письменного стола из черного дерева. Это была точная копия его яхты, вызывавшей зависть всех миллионеров Старого и Нового Света, и вдруг ему почудилось, что над двумя слегка наклоненными мачтами показался легкий туман опалового оттенка. Он замер. Среди этого беловатого облака появились черты, сначала неясные, затем все более определенные — Джим Сильвер узнал большие голубые глаза и чарующую улыбку женщины, потрясшей все его существо. С трудом переводя дыхание, он прохрипел:
— Миссис Клавдия! Дорогая…
С ресниц упали две слезы и медленно потекли по щекам. Серебряному королю почудилось, он слышит тяжелый, протяжный вздох.
Сильвер вскочил, будто над его ухом раздался выстрел, сильным движением оттолкнул стул и воскликнул:
— Клавдия — ангел… а я скот!.. Ей грозит опасность… Ее надо спасти!
Мысль заработала, и Джим снова превратился в прежнего искателя приключений, энергия которого не знала пределов.
Он позвонил. Вошел первый секретарь.
— Я уезжаю, — без всякого вступления заговорил серебряный король.
— Следите за текущими делами и ждите моих приказаний. Буду телеграфировать или телефонировать. Для корреспонденции шифр номер два.
— Понял.
Сильвер прошел к себе в спальню, взял карманный револьвер, дорожный мешок и отправился в кассу, где набил его банковскими билетами.
В телеграфной конторе он подал короткую депешу по адресу Желтой Птицы:
«Джима Сильвера нет. Подождите. Дело устроится, когда вернется. Задатком получите двадцать пять тысяч долларов.
Фергюссон».
— Так я выиграю время, — улыбнулся он, — сейчас я им заплачу, но потом… не будь я серебряный король, если не разорю их.
Поезд мчался с головокружительной быстротой, которой так дорожат американцы, не обращая внимания на ужасные катастрофы, бывающие часто расплатами за ухарство.
Когда житель старушки-Европы сообщает дяде Джонатану свои соображения по этому поводу, последний безапелляционно заключает:
— Что делать! В промышленной борьбе — как на войне: о мертвых не заботятся… Главное — доехать!
Внешне холодный, Джим Сильвер чувствовал, как сердце его готово разорваться на части и кровь течет по жилам, как расплавленный свинец. Этот живой серебряный слиток кипел, трепетал, страдал. По временам он выскакивал из поезда, бежал на почту и телеграфировал секретарю:
«Сообщите этому человеку, что меня все еще нет. Снова пошлите, будто от себя, двадцать пять тысяч долларов».
Секретарь повиновался, а Желтая Птица охотно ждал, находя, что изобрел выгодный способ добывать деньги.
Серебряный король постоянно со страхом спрашивал себя, не поздно ли он приедет, и это опасение удесятеряло его мучения. В эти минуты он отдал бы и миллиард, лишь бы увидеть божественный профиль миссис Клавдии и услыхать из ее прекрасных полуоткрытых губ одно слово: «Благодарю».
В Денвере Сильвер встретил взвод конных волонтеров, отправляющихся на индейскую территорию. Подъехав к начальнику, отрекомендовался ему и прямо спросил:
— Сколько у вас людей?
— Ровно шестьдесят.
— Сможете помочь мне, если я предложу каждому солдату по тысяче долларов, а вам пятьдесят тысяч?..
— Вы говорите серьезно?
— Я — серебряный король…
Джим Сильвер во время этого короткого разговора успел вынуть чековую книжку и написал несколько раз:
«Выдать предъявителю тысячу долларов.
Джим Сильвер».
Последний чек несколько отличался от прочих:
«Пятьдесят тысяч долларов предъявителю после экспедиции».
— Какой экспедиции? — спросил начальник.
— Той, в которой вы должны сопровождать меня.
