Прежде всего Лорик позаботился как можно лучше расквартировать Бена Реддла и Самми Скима, которым, несомненно, предстояло прожить на Фортимайлз не один и не два дня. Предав палатку, те согласились занять одну из весьма скромных, но, разумеется, чистых комнат в домишке, который дядя построил для себя и для старшего мастера. Находившийся в начале оврага, в гуще берез и осин, он являлся убежищем вполне надежным в теплое время года, когда резких ухудшений погоды опасаться не приходилось. На зиму, то есть на семь-восемь месяцев из двенадцати, он закрывался. Отправив в отпуск рабочих, хозяин и десятник уезжали в Доусон до начала следующей золотоискательской страды.
Теперь, когда работы на остальных участках не прекращались ни днем, ни ночью, сто двадцать девятый бездействовал, пребывая в вынужденной праздности после кончины Джосайаса Лакоста.
Что до пропитания гостей, то с этим у Лорика сложностей не возникло. Снабженческие фирмы, созданные в Доусоне, которым все необходимое доставляли юконцы, здесь, как и повсеместно в Клондайке, обслуживали прииски по очереди и с большой выгодой для себя, принимая в соображение высокие цены на предметы потребления, а также многочисленность наемных рабочих в округе.
Прибыв на Фортимайлз, Бен Реддл и Самми Ским, сопровождаемые десятником, уже на другой день осматривали участок, останавливаясь у колодцев, где больше не было зимнего льда, а на дне лежала золотоносная грязь.
Лорик попутно рассказывал им о том, как началась разработка прииска, когда их дядя, выполнив формальности и уплатив аренду, вступил в его владение.
— Господин Лакост, — сказал старший мастер, — те полсотни рабочих, которых нанял для рытья колодцев на левом берегу ручья, поначалу использовал только на разработке поверхности участка, как того требует закон о трех обязательных месяцах присутствия на прииске. Первые колодцы в рудоносном пласту были вырыты лишь в конце сезона.
— И сколько вы их в тот раз сделали? — поинтересовался Бен Реддл.
— Четырнадцать. Отверстие каждого из них занимает девять квадратных футов, как вы можете в этом убедиться. Все в рабочем состоянии.
— Но что дала разработка поверхности? — спросил Самми Ским. — Удалось ли окупить издержки?
— Конечно нет, сударь. Как и на других приисках, когда ограничиваются промыванием золотоносного галечника.
— Вы используете только лотки? — задал вопрос Бен Реддл.
— Да. И намывать золота более чем на пятнадцать франков удается редко.
— Говорят, на Бонанзе намывают на две-три тысячи! — воскликнул Самми Ским.
— Это случай исключительный. Можете мне поверить, — заявил десятник. — На сотню франков в среднем — это уже хорошо. На сто двадцать девятом более чем на шесть-семь франков никогда не намывали. А если учесть, что рабочим надо платить по семи франков в час, то…
— Результат, прямо скажем, неблестящий, — проговорил Самми Ским.
Бен Реддл поинтересовался:
— Почему так долго рыли колодцы?
— Надо, чтобы вода, которая в них постепенно набирается, застыла, — ответил мастер. — Лед укрепляет стенки, и они не обваливаются, что дает возможность безбоязненно рыть следующие колодцы.
— Стало быть, ими можно пользоваться только по прошествии зимы.
— Именно так, господин Реддл, — ответил десятник.
— Какова их глубина?
— Они уходят вглубь на десять — пятнадцать футов, то есть до уровня, где обыкновенно залегает золотоносный пласт.
— Какой мощности бывает такой пласт?
— Футов шесть.
— Сколько лотков дает один кубический фут извлеченной земли?
— Примерно десять. Один хороший рабочий может за день их промыть целую сотню.
— Итак, ваши колодцы еще по-настоящему не работали? — спросил Бен Реддл.
— Все уже было готово, но тут господин Лакост умер, и работы пришлось остановить.
Разъяснения десятника явно интересовали Бена Реддла, но и Самми Скима они не оставили безучастным. Главным было максимально точно узнать ценность участка номер сто двадцать девять, а это можно установить лишь с учетом его производительности. О том и спросили старшего мастера.
— Мы добыли золота на тридцать тысяч франков, — ответил тот. — Почти весь доход съели производственные издержки. Но уверен, что жила здесь хорошая. Во всяком случае, на соседних участках добыча была приличная.
— Вы, конечно, знаете, Лорик, что одна чикагская компания предложила нам продать ей участок дяди.
— Да. Ее люди приезжали сюда три месяца назад.
— Какова же, на ваш взгляд, ему цена? — продолжил расспросы Бен Реддл.
— Судя по добыче на других участках, — не менее двухсот тысяч франков.
— За сколько его купил дядя?
— Господин Лакост заплатил пятьдесят тысяч.
— Двести тысяч, — произнес Самми Ским, — это совсем неплохо! Если бы удалось получить эти деньги, то наше путешествие можно было бы считать удавшимся. Увы, синдикат ждет окончания корректировки границы.
— Будет ли сто двадцать девятый участок на территории Канады или Аляски — какая разница? От этого его ценность не изменится, — заявил Лорик.
— Совершенно справедливо, — согласился Бен Реддл. — Беда в том, что фирма продолжать переговоры пока что воздерживается.
— Как вы считаете, — задал Самми Ским вопрос мастеру, — скоро ли закончатся работы по уточнению границы?
— Могу сказать только одно: комиссия работает. Как долго она будет возиться с этим делом, думаю, сейчас этого не скажет никто из ее членов. Кстати, им помогает самый известный в Клондайке специалист по кадастру
[88]
, человек опытнейший, некто Огилви, составитель точнейшего кадастра этого округа.
— А что вы думаете о результате корректировки? — спросил Бен Реддл.
— Дело кончится конфузом для американцев. Если граница не там, где следует, то надлежит перенести ее на запад!
— И тогда сто двадцать девятый участок навсегда останется в доминионе! — заключил Самми Ским.
— Именно так, сударь, — согласился Лорик.
Бен Реддл перевел разговор на отношения, сложившиеся между дядей и владельцем участка номер сто двадцать семь.
— Вы желаете знать, в каких отношениях он был с техасцем и его сподручником?
— Вот именно.
— В самых плохих!.. Эти американцы — сущие мерзавцы! Лезут в драку по каждому поводу, то и дело хватаются за ножи! Последнее время без револьвера в кармане работать было просто невозможно. Полиции не раз приходилось приводить их в чувство.
