Новость о землетрясении в районе Фортимайлз пришла в Доусон несколько дней назад, и здесь знали, что пострадало человек тридцать. Но доктор и не подозревал, что среди них окажется инженер.
— Как? — вскричал он со своим обычным пылом. — Это вы-то, господин Реддл, оказались со сломанной ногой?
— Да, доктор, — ответил вместо кузена Самми Ским, — и бедняга Бен ужасно страдает.
— Так, так… пустяки, — продолжал доктор. — Ему, правда, требуется хирург, а не простой врач… костоправ нужен. Ну, ничего, будьте спокойны, мы выправим все, что надо, и по всем правилам.
Доктор принялся осматривать Бена Реддла. Тот вытянулся на кровати, и хотя был в полном сознании, но мучился неимоверно. Оказалось, что перелом ниже колена и небольшой сложности. Доктор ловким и быстрым движением спрямил кость в месте перелома, затем поместил ногу в специальное приспособление, чтобы она оставалась совершенно неподвижной, и наконец произнес:
— Мой дорогой клиент, вы станете прочнее, чем были раньше, у вас будут ноги оленя или лося… по меньшей мере одна нога.
— Но когда? — не вытерпел Самми Ским.
— Через месячишко-полтора. Вы же хорошо понимаете, господин Ским, что кости нельзя срастить, как концы двух железных прутьев, раскаленных добела. Нет, тут нужно время, как, кстати, и во всем прочем.
— Время… время… — протянул Самми Ским.
— А как вы полагаете? — возразил доктор Пилкокс. — Тут оперирует и лечит природа, а она, как вам известно, никогда не торопится. Поэтому природа и придумала такую штуку, как терпение.
— И смирение, — добавила сестра Мадлена.
Смириться — вот все, что оставалось Самми Скиму. Он понимал, что плохой сезон наступит задолго до того, как Бен Реддл встанет на ноги. Но как же можно вообразить себе это место, где зима начинается в первые недели сентября, зима с обильными снегами и со льдами, которые делают недоступным и непролазным весь край? Как сможет Бен Реддл, даже если он полностью вылечится, перетерпеть все тяготы путешествия по морозному Клондайку, преодолеть проходы Чилкута, чтобы в Скагуэе сесть на пароход, отправляющийся в Ванкувер? Если же плыть вниз по Юкону до Сент-Майкла, то последнее речное судно отправится недели через две, обгоняя начинающийся на реке ледостав.
Двадцатого августа, после разного рода поездок и походов в качестве проводника, в Доусон вернулся Скаут.
Билла Стелла прежде всего волновало, закончили ли господа Бен Реддл и Самми Ским дело с прииском номер сто двадцать девять, продали ли участок и собираются ли вернуться в Монреаль.
Он решил получить все сведения у двух монахинь и отправился в монастырскую больницу.
К своему изумлению, он узнал, что Бен Реддл, находящийся на излечении, покинет больницу не раньше, чем через шесть недель.
Тогда он отыскал Самми Скима.
— Ох, Билл, — вздохнул тот. — Такие-то делишки! Мы не то что не продали участок сто двадцать девять, а нет больше участка сто двадцать девять! И не только нет больше участка, но мы еще и не можем покинуть этот ужасный Клондайк и вернуться в более или менее обитаемый край.
Он рассказал Скауту, который совершенно ничего не знал, о катастрофе на Фортимайлз и о том, как Бен Реддл получил серьезную травму.
— Очень, очень печально, — продолжал Самми Ским. — Мы бы и без того похоронили участок, я никогда не цеплялся за этот сто двадцать девятый. И что за мысль пришла в голову дядюшке Джосайасу приобрести его, да потом и умереть, оставив нам цифири «один», «два», «девять»!
Надо было слышать, с каким отвращением он произносил одну за другой эти злосчастные цифры.
— Ах, Билл, — снова запричитал он, — если бы не ранение бедняги Бена, я бы только обрадовался землетрясению. Оно освободило бы нас от хлопотного наследства. Нет прииска, нет добычи, и мой кузен вынужден был бы отказаться от профессии золотодобытчика и даже не стал бы вести переговоры с каким-нибудь синдикатом.
— Но теперь, — заметил Скаут, — вы останетесь зимовать в Доусоне?
— Это то же самое, что зимовать на Северном полюсе!
— Тогда, — заключил Билл Стелл, — я возьму и вас, когда пойду со своими людьми.
— Нет, Билл, вам не придется нас брать, вы пойдете без нас.
— Но Нелуто, по крайней мере?
— Нет, этот молодчага индеец обещал мне остаться с нами.
— Пусть будет так, — согласился Скаут, — но я могу пробыть здесь только до первого сентября, а потом — в путь, иначе не попасть в Скагуэй.
— Вот вы и отправитесь, мой дорогой Билл, — сказал Самми Ским смиренным тоном, в котором сквозило отчаяние.
К этому дню так и случилось. Скаут распрощался с обоими канадцами, пообещав вернуться к началу весны.
— Да, через восемь месяцев, — с досадой пробормотал Самми Ским.
Выздоровление Бена Реддла шло своим чередом. Никаких осложнений не было. Доктор Пилкокс выражал полное удовлетворение. Нога его клиента, повторял он, станет прочнее и одна будет стоить двух.
Бен Реддл, за которым превосходно ухаживали обе монахини, терпеливо сносил свое положение. Его кузен вместе с Нелуто, верным его сотоварищем, совершал вылазки на охоту, пока позволяла погода. Сам он старался быть в курсе сделок, заключаемых в Доусоне, а также узнавать об открытии новых золотоносных мест. Обо всем этом ему досконально сообщали газеты «Солнце Юкона», «Полуночное солнце», «Самородок Клондайка». Да, сто двадцать девятого участка больше не существует, но следует ли из этого, что здесь уже нечего делать? А вдруг найдется другой прииск, который можно будет купить и разрабатывать? Со своим инстинктом инженера он пристрастился к работам на Фортимайлз. Однако он остерегался откровенничать на эту тему с Самми Скимом, который теперь уж точно не сумеет сдержать своего вполне справедливого негодования.
И все-таки если лихорадка, вызванная травмой, прошла, то золотая лихорадка, очень заразительная и скосившая немало людей, вовсе не оставила Бена Реддла, и не было никаких признаков того, что он от нее излечится. Притом он стремился не столько быть обладателем драгоценного металла, сколько разыскивать и разыскивать богатые месторождения.
Его воображение будоражилось и разыгрывалось, когда он читал каждый день в газетах о приисках в горах Бонанзы, на Эльдорадо, Литтл-Скукуме. Здесь намывали золота до семи долларов в человеко-час. А там вытаскивали восемь тысяч долларов из дыры в двадцать четыре фута длиной и четырнадцать шириной! Один лондонский синдикат купил два прииска на Бэре и Доминионе за миллион семьсот пятьдесят тысяч франков. Эльдорадский двадцать шестой участок продавался за два миллиона, а рабочие там собирают по шестьдесят тысяч франков в человеко-день! В Куполе, на водоразделе между Клондайком и Индиан-Ривер, как утверждает господин Огилви, а у него высочайшая компетенция, можно добыть золота на сто пятьдесят миллионов франков!
И все-таки, несмотря на все эти миражи, следовало ли забывать то, что не раз говаривал доусонский кюре
[91]
одному французу, господину Арнису Семире, принадлежавшему к той категории путешественников, которые прекрасно изучили эти золотоносные районы:
