Повторяя эти слова как заклинание, он вытянул руку, сжатую в кулак, в сторону севера.
— Так куда же ты пошел бы, раз полиция не спустит теперь с тебя глаз?
— Туда… Там золото враз собирают тачками, — заманчиво, но неопределенно ответил индеец.
Хантер тщетно пытался расспрашивать его дальше. Красак больше не сказал ничего.
Конечно, Хантер был наслышан о легенде по поводу Голден-Маунт. Но, как почти все золотодобытчики, он не очень в нее верил. Может быть, думал он, индеец намекает именно на эту гору, но ничего не говорит прямо, а значит, сам находится во власти иллюзии. Действительно, Красак не произнес ни единого слова, которое имело бы касательство к горе, столь же знаменитой среди клондайкцев, сколь маловероятным было само ее существование. Сделал ли он это по незнанию или из осторожности и не был ли он случайно посвящен в секрет открытия, единственным обладателем которого считал себя Жак Лорье? Никто и ничего не мог тут знать. Но Хантеру и Мэлоуну, введенному в курс дела, представлялось, что Красаку известны некоторые месторождения близ побережья Ледовитого океана, и оба они пришли к мысли, что надо вытянуть у индейца решительно все, что тот знает, и начать кампанию, как только они со своими людьми окажутся на свободе.
С индейцем велись нескончаемые разговоры в долгие свободные часы. Он не отказывался от своего утверждения насчет существования месторождений, но по-прежнему молчал относительно их точного расположения у океанского побережья.
Шли последние недели апреля, и кончалась зима, такая же суровая в Серкле, как и в Клондайке, со снежными бурями и сильными морозами. Заключенные от этого очень страдали. Хантер и его компаньоны нетерпеливо ждали освобождения, полные решимости предпринять экспедицию к высоким широтам Американского континента.
Но если им оставалось провести в заключении совсем уже короткий срок, всего несколько недель, то Красаку предстояло отсидеть в тюрьме Серкла еще несколько лет, если, конечно, ему не посчастливится бежать. А чтобы бежать, ему нужно было содействие Хантера. Он и попросил наконец его об этом, обещая поступить в его распоряжение и повести его к известным ему залежам на севере Клондайка.
Бежать удалось бы, только сделав подкоп под стеной, окружавшей внутренний двор тюрьмы. Изнутри подкопать стену было никак нельзя, не имея соответствующих орудий и не привлекая внимания охранников. Но снаружи, действуя очень осторожно и в ночное время, такую работу можно было проделать.
Заключили сделку на сей счет. Тринадцатого мая срок пребывания Хантера и его банды в тюрьме кончился, и они расстались с Красаком.
Индеец теперь был всегда наготове. Он не содержался в одиночке, и ему легко было покинуть общую камеру и незамеченным пересечь внутренний двор.
Он так и поступил на следующую же ночь и, распластавшись у стены, стал ждать.
Ему пришлось набраться терпения, так как до его уха не дошло ни единого звука от заката до восхода солнца.
Хантер и Мэлоун пока что не могли действовать. Быть может, полиция, удивленная тем, что они не покинули немедленно Серкл, установила за ними наблюдение. Поэтому они должны были пока поостеречься, чтобы побег удался. Что до орудий подкопа, у них в избытке имелось все: кирки, ломы, лопаты, оставшиеся от последней кампании. Они сложили их на постоялом дворе, где жили до ареста и где снова поселились по выходе из тюрьмы.
Городок оживлялся. Во второй половине мая погода стояла благоприятной ввиду ранней весны, и сюда стекались аляскинские золотоискатели с низовий Юкона.
На следующую ночь, с десяти часов вечера, Красак снова занял свой пост у основания стены. Сумерки сгущались, дул довольно сильный северный ветер.
К одиннадцати часам, приложив ухо к земле, индеец как будто услышал что-то.
Он не ошибся. Хантер и Мэлоун принялись за дело. Орудуя в основном киркой, они проделали в земле дыру, не тронув ни одного камня самой стены.
Красак тоже стал разгребать руками землю, как только точно определил место подкопа. Техасцы слышали шорох его работы так же хорошо, как он слышал их.
Никакой тревоги не случилось. Охранники и даже заключенные не появлялись на внутреннем дворе, собираясь, видимо, выйти туда лишь глубокой ночью: ветер и холод удерживали одних в здании, а других в камере, откуда Красак вышел, не обратив на себя ни малейшего внимания.
Наконец к полуночи проход был прорыт, достаточно широкий, чтобы в него пролез взрослый человек обычного телосложения.
— Ползи! — услышал индеец голос Хантера.
— Никого снаружи? — спросил он.
— Никого.
Минуту спустя Красак вылез по ту сторону стены.
Обширная равнина, еще кое-где покрытая пятнами снега, тянулась за Юконом, который круто здесь изгибался и на левом берегу которого располагался Серкл.
Река уже вскрылась, и по ней плыло много льдин. Плавать на барках и лодках было еще рискованно, да Хантер и не мог приобрести ни одного суденышка, не вызвав подозрений.
Однако индейца отсутствие плавучих средств совсем не смутило. Он прыгнул бы на ближайшую к берегу льдину и, если нужно, стал перепрыгивать со льдины на льдину, пока не оказался бы на правом берегу. Впереди расстилалась пустынная местность, которую индеец знал отлично: он будет уже очень далеко, когда спохватится тюремная охрана.
Беглецу предстояло скрыться до восхода солнца, и нельзя было терять ни часа.
Хантер спросил его для подкрепления прежней договоренности:
— Значит, решено?
— Решено.
— Где мы встретимся?
— Как договорились, в десяти милях от Форт-Юкона, на берегу Поркьюпайна.
Именно так они и условились. Через два-три дня Хантер и его люди покинут Серкл и двинутся к Форт-Юкону, находящемуся на северо-западе, в <…> милях
[98]
ниже по течению. Оттуда они пойдут вверх по Поркьюпайну, уже в северо-восточном направлении, и найдут там индейца. А он, преодолев большую реку, отправится по прямой на север, пока не доберется до ее притока.
Но Красак не мог проделать весь свой путь без гроша в кармане, и Хантер дал ему долларов двадцать. Он не мог также углубиться в эту территорию, не имея средств защиты от грабителей или хищников, и Хантер снабдил его ружьем, револьвером и запасом патронов.
В момент расставания он опять переспросил:
— Все решено?
— Все.
— И ты поведешь нас… — начал Мэлоун.
— Прямо к золоту.
И тут же добавил:
— Как знать, может быть, к Голден-Маунт.
Так впервые он назвал Золотой вулкан. Верил ли он в его существование… или даже знал наверняка?
Обменялись рукопожатиями. Затем Красак прыгнул на льдину, которая, выйдя из водоворота, тотчас была подхвачена течением. Несмотря на темноту, Хантер и Мэлоун видели, как индеец, переходя со льдины на льдину, ступил наконец на правый берег.
