Он подумал, что с наступлением дня настроение у него
поднимется, но этого не произошло.
Все пятеро наблюдали и ждали у панорамного окна гостиной,
но, разумеется, никто не вышел из пожарища, и никаких звуков оттуда не
доносилось, за исключением потрескивания огня, дожирающего что-то в
подтрибунных помещениях, поскольку от трибун уже ничего не осталось. Тысяча или
около того мобилопсихов превратилась в головешки, поджарилась до хруста, как
сказала Алиса. Этот запах стоял над кампусом, прилипал к горлу. Клая один раз
вырвало, и он знал, что не избежали этого и другие, даже директор.
Мы допустили ошибку, вновь подумал он.
— Вам следовало уйти, — сказал Джордан. — С нами все бы
обошлось… раньше-то обходилось, не так ли, сэр?
Директор Ардай вопрос проигнорировал. Он пристально смотрел
на Клая.
— Что произошло вчера, когда вы с Томом находились на
заправочной станции? Я думаю, сейчас вы так выглядите именно из-за того, что
произошло там.
— Да? А как я сейчас выгляжу?
— Как зверь, почувствовавший западню. Эти двое на улице
видели вас?
— Не совсем так, — ответил Клай. Не нравилось ему, что его
называют зверем, но он не мог утверждать, что чем-то от него отличается:
кислород и пища — внутрь, углекислый газ и дерьмо — наружу, чем не зверь?
Директор начал нервно потирать левый бок. По мнению Клая,
этот его жест, как и многие другие, отдавал излишней театральностью. Не то
чтобы он играл на публику, но его должны были увидеть и на галерке аудитории.
— А как?
И поскольку теперь не имело смысла ограждать остальных от
излишних волнений, Клай во всех подробностях рассказал директору обо всем, что
они увидели и услышали в офисе заправочной станции: о драке за коробку лежалых
сладостей, которая переросла во что-то еще. Рассказал о подрагивающих листах
бумаги на столе, о частичках пепла, которые кружили по пепельнице, как кружит
вода в ванне на входе в сливное отверстие, о позвякивающих ключах, о выпавшем
из гнезда пистолете заправочного шланга.
— Я это видел, — подтвердил Джордан, и Алиса кивнула.
Том упомянул о том, что ему стало трудно дышать, и Клай
согласился. Оба попытались объяснить свои ощущения того, что в воздухе копилась
какая-то неведомая энергия. Клай сказал, что такое бывает перед грозой. Том, по
его словам, почувствовал, что воздух стал более вязким и очень тяжелым.
— Потом он позволил ей взять пару этих гребаных печений, и
напряжение рассеялось, — добавил Том. — Частички пепла перестали кружить по
пепельнице, ключи перестали звякать, воздух стал прежним. — Он посмотрел на
Клая в ожидании подтверждения. Клай кивнул.
— Почему вы не рассказали нам этого раньше? — спросила
Алиса.
— Потому что это ничего бы не изменило, — ответил Клай. — Мы
в любом случае сожгли бы это гнездо.
— Да, — кивнул Том.
— Вы думаете, что мобилопсихи превращаются в псиоников? —
неожиданно спросил Джордан.
— Я не знаю, что означает это слово, Джордан, — признался
Том.
— Во-первых, это люди, которые могут передвигать предметы,
подумав об этом или случайно, когда эмоции выходят из-под контроля. Только
такие способности псиоников, как телекинез и левитация…
— Левитация? — чуть ли не рявкнула Алиса.
Джордан не обратил внимания на ее вопрос.
— …всего лишь ветви. А ствол псионического дерева —
телепатия, и этого вы боитесь, не так ли? Телепатии?
Пальцы Тома прошлись по тому месту над верхней губой, где от
половины усов осталась только покрасневшая кожа.
— Ну, такая мысль приходила мне в голову. — Он помолчал. —
Может, в этом что-то есть. Не знаю.
Джордан проигнорировал и эти реплики.
— Допустим, они изменяются. Становятся настоящими
телепатами, не просто зомби со стадным инстинктом. И что из этого следует?
Стадо Гейтенской академии мертво, и все они умерли, не зная, кто их сжег,
потому что умерли они в том состоянии, которое заменяет им сон. А
следовательно, если вы тревожитесь из-за того, что они могли телепатически
передать ваши имена и описания себе подобным в окрестные штаты Новой Англии, то
можете расслабиться.
— Джордан… — начал директор. Он все еще тер бок.
— Сэр? С вами все в порядке?
— Да. Принеси мой зантак
[105]
из ванной, хорошо? И
минеральной воды. Хороший мальчик.
Джордан поспешил к двери.
— Не язва, сэр? — спросил Том.
— Нет, — ответил директор. — Стресс. Давний… нельзя сказать
друг… знакомец?
— С сердцем у вас все нормально? — понизив голос, спросила
Алиса.
— Полагаю, что да, — ответил директор, продемонстрировав
зубы в беззаботной улыбке. — Если зантак не поможет, возможно, придется
задуматься и о сердце… но пока зантак всегда помогал, а кому нужны лишние
хлопоты, если и без них забот хватает. Спасибо, Джордан.
— Всегда рад помочь, сэр. — Мальчик с всегдашней улыбкой
протянул ему стакан воды и таблетку.
— Я думаю, тебе лучше уйти с ними, — сказал Ардай, проглотив
лекарство.
— Сэр, при всем уважении к вам, скажу лишь, что они никак не
могут узнать, что здесь произошло, никоим образом.
Директор вопросительно глянул на Тома и Клая. Том поднял
руки. Клай пожал плечами. Он мог высказать вслух все, что чувствовал, озвучить
мысль, которую они и так знали: Мы допустили ошибку, а оставаясь здесь,
усугубляли ее, — но не видел в этом смысла. На лице Джордана читалось
упрямство, под которым прятался смертельный страх. Переубедить его не
представлялось возможным. Кроме того, вновь наступил день. А дни принадлежали
им.
Он взъерошил Джордану волосы.
— Если ты так говоришь, Джордан, я пойду подремлю
часок-другой.
На лице Джордана отразилось облегчение.
— Хорошая идея, сэр. Думаю, я последую вашему примеру.
— А я перед сном выпью кружку всемирно известного чуть
теплого какао Читэм-Лодж, — сказал Том. — А потом скорее всего сбрею то, что
осталось от моих усов. Стенания и вопли, которые вы услышите, будут моими.
— Могу я посмотреть? — спросила Алиса. — Всегда мечтала
увидеть, как стенает и вопит взрослый мужчина.
