— Потому что они во власти какого-то группового императива,
— ввернул Том. — Как миграция.
— Это групповой императив, но не миграция. — Рей сел рядом
со всеми со своей тарелкой. — Дэн говорит, что это простое выживание. Я думаю,
он прав. Чем бы это ни было, мы должны найти убежище, чтобы, как говорится,
укрыться от дождя. Вы понимаете?
— Сны начались после того, как мы сожгли первое стадо, —
вновь заговорил Дэн. — Яркие сны. Ессе homo, insanus… это так по-гарвардски.
Потом, после того как мы разбомбили стадо в Нэшуа, президент Гарварда заявился
к нам собственной персоной в сопровождении пятисот своих ближайших друзей, — ел
он быстро и аккуратно.
— И оставил кучу расплавленных бумбоксов у вас на крыльце, —
предположил Клай.
— Были и расплавленные, — признала Дениз. — Но в основном
нам принесли детали. — Она сухо улыбнулась. — Бумбоксы не жалко. От их
музыкального вкуса тошнит.
— Вы называете его президентом Гарварда, мы — Порватым. —
Том отставил тарелку и раскрыл рюкзак. Порылся в нем и достал рисунок, который
Клай сделал в тот день, когда директора заставили покончить с собой. У Дениз
округлились глаза. Она передала рисунок Рею Уисенге, который присвистнул.
Наконец рисунок взял Дэн, с уважением посмотрел на Тома.
— Это нарисовали вы?
Том указал на Клая.
— Вы очень талантливы.
— Учился когда-то, — ответил Клай. Повернулся к Тому, в
рюкзаке которого лежали карты. — Как далеко Гейтен от Нэшуа?
— Миль тридцать, не больше.
Клай кивнул, посмотрел на Дэна Хартуика.
— Он говорил с вами? Этот парень в красном «кенгуру».
Дэн глянул на Дениз, и та отвернулась. Рей вернулся к
газовой плитке, вероятно, для того, чтобы отсоединить баллон и запаковать, и
Клай все понял.
— Через кого он говорил?
— Через меня, — ответил Дэн. — Просто ужас. Вы это испытали?
— Да. Если хочешь, этого можно избежать, но тогда не
узнаешь, что он хотел сказать. Он это делал для того, чтобы показать свою силу?
Как думаете?
— Вероятно, — пожал плечами Дэн, — но дело не только в этом.
Я сомневаюсь, что они могут говорить. Они могут издавать звуки и, я уверен,
могут думать, правда, не так, как прежде, и будет ошибкой предполагать, что они
способны на обычные человеческие мысли, но я сильно сомневаюсь, что они могут
произносить слова.
— Пока что, — поправил Джордан.
— Пока что, — согласился Дэн. Посмотрел на часы, тем самым
побудив Клая взглянуть на свои. Без четверти три.
— Он велел нам идти на север, — продолжил Рей. — Сказал нам:
«Кашвак=нет-тел». Предупредил, что больше мы никого не сожжем и не взорвем,
потому что они выставляют охрану…
— Да, мы это видели в Рочестере, — подтвердил Том.
— И вы видели множество надписей «Кашвак=нет-тел».
Они дружно кивнули.
— Исключительно как у социолога, эти надписи вызвали у меня
вопрос, — заметил Дэн. — Не то, что они появились… я уверен, что писать их
начали сразу после Импульса, те выжившие, кто решил, что такое вот место, где
нет сотовой связи, будет идеальным убежищем. Вопросом я задался другим. Каким
образом идея и сами надписи так быстро распространилась в обществе,
раздробившемся на мельчайшие фрагменты, где не осталось никаких привычных
средств передачи информации за исключением, конечно, от человека к человеку.
Ответ, безусловно, лежал на поверхности, для этого понадобилось только
признать, что появилась новая форма коммуникации; доступная только одной
группе.
— Телепатия. — Джордан понизил голос до шепота. — Они.
Мобилоиды. Они хотят, чтобы мы шли в Кашвак. — Он вскинул испуганные глаза на
Клая. — Это действительно желоб на бойне. Клай, вам нельзя туда идти. Это все
идея Порватого!
Прежде чем Клай ответил, Дэн Хартуик заговорил снова. Исходя
из одного из главных принципов преподавания: прерывать лекцию возможно лишь по
доброй воле лектора.
— Боюсь, нам придется свернуть дискуссию, извините. Мы
должны вам кое-что показать… собственно, президент Гарварда потребовал, чтобы
мы вам это показали…
— В ваших снах или лично? — спросил Том.
— В наших снах, — ровным голосом ответила Дениз. — Лично мы
видели этого господина лишь однажды, после того как взорвали его стадо в Нэшуа,
да и то на расстоянии.
— Он нас проверял, — сказал Рей. — Я, во всяком случае, так
думаю.
Дэн с наигранным терпением ждал, когда закончится и этот
цикл вопросов и ответов. И сразу оборвал наметившуюся паузу.
— Мы с готовностью согласились, поскольку для этого не
пришлось делать крюк.
— Так вы идете на север? — на этот раз его прервал Клай. На
лице Дэна прибавилось раздражения, он коротко глянул на часы.
— Если вы посмотрите на указатель, то увидите, что он
предлагает выбор. Мы собирались идти на запад, а не на север.
— Чертовски верно, — пробормотал Рей. — Я, возможно, глуп,
но не безумен.
— То, что я вам покажу, скорее служит нашим целям, а не их,
— продолжил Дэн. — И, между прочим, раз уж речь зашла о президенте Гарварда,
или, если угодно, Порватом… думаю, показавшись нам, он допустил ошибку. Может,
и серьезную. В действительности он всего лишь псевдоподия
[129]
, которую
групповой разум, некое большое стадо, выставляет перед собой, чтобы вести дела
с обычными норми и специфическими безумцами вроде нас. Я готов предположить,
что каждое такое большое стадо, по всему миру, сформировало такую вот
псевдоподию, может, даже несколько. Поэтому, разговаривая с вашим Порватым, вы
допускаете ошибку, если думаете, что разговариваете с конкретным человеком. Вы
разговариваете со стадом.
— Почему бы вам не показать нам то, что мы, по его мнению,
должны увидеть? — спросил Клай. Он пытался сохранить спокойствие в голосе, но в
голове все бурлило. Ясной оставалась лишь одна мысль: если он успеет
перехватить Джонни до того, как тот придет в Кашвак, где с ним могло произойти
все что угодно, у него будет шанс спасти сына. Здравомыслие твердило, что
Джонни уже в Кашваке, но другой голос (и не совсем уж иррациональный) утверждал,
что по каким-то причинам Джонни и те, с кем он шел, могли задержаться в пути.
Скажем, по каким-то причинам усомниться в правильности своих выводов. Такое не
следовало скидывать со счетов. Как и полностью отбрасывать вариант с
сегрегацией. Может, мобилолюди действительно создают в ТР-90 резервацию для
норми. В итоге он пришел к афоризму директора Ардая, процитированному
Джорданом: «Разум может рассчитывать, но душа жаждет…»
