— ФЕМА
[140]
, — вздохнул Дэн.
Том и Джордан повернулись к нему. Губы Тома изогнулись в
подобие улыбки. Даже Клай посмотрел на него в зеркало заднего обзора.
— Вы думаете, я шучу, — вновь вздох. — Если бы. Я прочел об
этом статью в каком-то журнале. Когда сидел в приемной моего доктора в ожидании
малоприятного исследования, при котором на руку надевают перчатку, а потом суют
ее…
— Пожалуйста, — прервала его Дениз. — И так тошно. Повод для
твоего визита к доктору можно и опустить. Что ты прочитал в статье?
— После 9/11 ФЕМА затребовало и получило немалую сумму от
Конгресса, точную цифру я не помню, по речь шла о десятках миллионов долларов,
на оснащение национальной системы башен-ретрансляторов сотовой связи аварийными
генераторами долговременного использования, чтобы гарантировать, что страна не
лишится средств связи в случае скоординированной атаки террористов. — Дэн
помолчал. — Как я понимаю, деньги были потрачены не зря.
— ФЕМА, — повторил Том. — Уж не знаю, плакать теперь или
смеяться.
— Я бы посоветовала написать твоему конгрессмену, — ввернула
Дениз, — но он скорее всего обезумел.
— Он был безумным и до Импульса, — рассеянно ответил Том,
думая о другом. Потер шею, посмотрел в окно. — ФЕМА. Знаете, а ведь это
логично. Гребаное ФЕМА.
— А мне бы очень хотелось узнать, почему они потратили
столько усилий, чтобы поймать нас и доставить в Кашвак, — сменил тему Дэн.
— И при этом гарантировать, что никто из нас не последует
примеру Рея, — добавила Дениз. — Не забывайте об этом. — Пауза. — Я бы и не
последовала. Самоубийство — это грех. Здесь они могут сделать со мной все что
захотят, но я отправлюсь на небеса со своим ребенком. Я в это верю.
— Латынь — вот от чего у меня бегут мурашки, — вновь
заговорил Дэн. — Джордан. Возможно ли, чтобы мобилоиды могли взять то, что было
раньше, и встроить старое в их новую программу? Если это старое не
противоречит… м-м-м… ну, не знаю… их долгосрочным целям?
— Наверное, — ответил Джордан. — Точно знать не могу, потому
что нам неизвестно, какие именно команды могли входить в Импульс. В любом
случае это же не обычное компьютерное программирование. Это саморазвивающаяся
программа. Органическая. Обучающая. Да, полагаю, это обучающая программа.
«Подпадает под это определение», — как сказал бы директор. Только они все
обучаются вместе, потому что…
— Благодаря телепатии, — вставил Том.
— Именно, — согласился Джордан. На его лице отражалась
тревога.
— А почему от латыни у вас по коже бегут мурашки? — спросил
Клай, глядя на Дэна в зеркало заднего обзора.
— Том сказал, что латынь — язык справедливости, и я полагаю,
это правда, но мне представляется, что еще в большей степени это язык мести. —
Он наклонился вперед. За линзами очков в глазах читались усталость и тревога. —
Потому что с латынью или без оной они не могут думать. Я в этом убежден. Пока
что, во всяком случае. Ими движет не рациональное мышление, а некое сознание
роя — порождение чистой ярости.
— Я протестую, Ваша Честь, фрейдистское измышление! —
воскликнул Том достаточно весело.
— Может, Фрейд, может, и Лоренц, — ответил Дэн, — но в любом
случае попробуйте опровергнуть мое измышление. Разве может кого-либо удивлять,
что такая общность, такая пышущая яростью общность, подменит справедливость
местью?
— А разве это имеет значение? — спросил Том.
— Для нас, возможно, — ответил Дэн. — Как человек, который
однажды читал базовый курс о «судах Линча» в Америке, могу ответственно
заявить, что месть обычно приводит к куда более мучительной смерти.
2
Вскоре после этого разговора они прибыли к знакомой Клаю
части дороги. И его это сильно расстроило, потому что наяву никогда прежде он в
эту часть штата не заглядывал. Побывал только раз, во сне о массовом
превращении норми в мобилоидов.
Поперек дороги, широкими мазками ярко-зеленой краски
написали: «КАШВАК=НЕТ-ТЕЛ». Автобус перекатился через эти слова на скорости
тридцать миль в час, а мобилоиды все продолжали их обгонять, пролетали слева,
словно ведьмы.
«Это был не сон, — думал он, глядя на мусор, застрявший в
кустах по обе стороны дороги, банки из-под пива и газировки в кюветах. Пакеты,
в которых были картофельные чипсы, «Доритос» и «Чиз дудлс» хрустели под
колесами автобуса. — Норми стояли здесь в двойной очереди, ели чипсы, пили пиво
и газировку, испытывая необычный зуд в голове, ощущая, будто ментальная рука
толкает их в спину, ожидая своей очереди сказать несколько слов самому близкому
человеку, который потерялся во время Импульса. Они стояли здесь и слушали, как
Порватый говорит: Налево и направо, две очереди, все правильно. Именно так.
Двигайтесь, двигайтесь. Еще многие должны пройти до темноты.
Впереди деревья отступали от дороги. И участок между лесом и
кюветами, где раньше было с трудом возделанное пастбище, на котором овцы и
коровы щипали траву, вытоптали так, будто здесь проходил рок-концерт. Один из
павильонов унесло ветром, зато другой зацепился за деревья и теперь болтался в
спускающихся сумерках, словно длинный коричневый язык.
— Мне снилось это место. — Голос Джордана звенел от
напряжения.
— Правда? — спросил Клай. — Мне тоже.
— Норми шли сюда, следуя указателям «Кашвак равняется
нет-тел», и именно здесь их встречали, — добавил Джордан. — Похоже на
контрольные посты
[141]
, не так ли, Клай?
— В каком-то смысле, — согласился Клай. — В каком-то смысле
похоже на контрольные посты.
— У них стояли большие картонные коробки, набитые
мобильниками, — рассказывал Джордан. Этой подробности из своего сна Клай не
помнил, но у него не возникло и тени сомнения в правоте мальчика. — Горы
мобильников. И каждый норми получал возможность позвонить. Вот счастливчики-то.
— Когда тебе все эти приснилось, Джорди? — спросила Дениз.
— Прошлой ночью. — Джордан встретился с Клаем взглядом в
зеркале заднего вида. — Они знали, что им не удастся поговорить с людьми, с
которыми они хотели поговорить. Глубоко в душе знали. Но все равно звонили.
Брали в руки мобильник. Набирали номер и слушали. Большинство из них даже не
сопротивлялось. Почему, Клай?
