— С превеликим удовольствием, выродок, — ответил ему Том. —
Дениз, ты уверена, что сможешь идти сама?
— Да, но сначала мне нужно кое-что сделать. — Она глубоко
вдохнула, а потом плюнула в лицо Порватому. — Вот. Возьми это с собой в Харвуд,
гребаная харя.
Порватый ничего не сказал. Только улыбался Клаю. По поводу
шутки, которую знали только они вдвоем.
6
Никто не принес им еды, но в Кашвакамак-Холле хватало
автоматов, торгующих закусками, а Дэн нашел лом в чулане для инструментов в
южном конце громадного здания. Остальные стояли и смотрели, как он вскрывает
автомат, торгующий сладостями (Разумеется, мы безумны, думал Клай. Мы едим
«Бейб Рутс» на обед, завтра у нас будут «ПейДейз» на завтрак), когда зазвучала
музыка. И не «Ты осветила мою жизнь» или «Прогулка слоненка». Нет, из мощных
динамиков, установленных на столбах вокруг огромной поляны, зазвучало что-то
медленное и величественное. Клаю уже приходилось слышать эту мелодию, но очень
давно. Она наполнила его грустью, а по рукам побежали мурашки.
— Господи, — выдохнул Дэн. — Я думаю, это Альбинони
[145]
.
— Нет, — возразил Том. — Это Пахельбель
[146]
. Канон в
ре-мажоре.
— Ну разумеется. — В голосе Дэна слышалось недовольство
собой.
— Такое ощущение, что… — начала Дениз, замолчала. Посмотрела
на свои кроссовки.
— Что? — спросил Клай. — Продолжайте. Вы среди друзей.
— Это похоже на звук воспоминаний, — ответила Дениз. —
Словно больше у них ничего не осталось.
— Да, — кивнул Дэн. — Полагаю…
— Эй! — крикнул Джордан. Он смотрел в одно из маленьких
окошек. Располагались они довольно высоко, но он стоял на цыпочках, а потому
дотягивался. — Посмотрите, что там делается!
Они подошли к окошкам, которые выходили на широкую поляну.
Уже стемнело. Столбы с динамиками и осветительные мачты черными часовыми стояли
на фоне темного неба. На вершине парашютной вышки одиноко мигал красный маячок.
А впереди, прямо перед ними, тысячи мобилоидов упали на колени, словно
мусульмане, собравшиеся помолиться, под музыку Иоганна Пахельбеля, которая,
возможно, заменяла им воспоминания. А потом они легли на траву, дружно, все как
один, вызвав колебание воздуха, приподнявшее с земли пустые пакеты и
расплющенные стаканчики для газировки.
— Отбой для всей безмозглой армии, — прокомментировал Клай.
— Если мы собираемся что-то делать, то в нашем распоряжении только эта ночь.
— Делать? — переспросил Том. — А что мы собираемся делать?
Две двери, которые я попытался открыть, заперты. Думаю, остальные тоже.
Дэн поднял лом.
— Едва ли он нам поможет, — покачал головой Клай. — Эта
штуковина хороша с торговыми автоматами, но, помните, это место использовалось
как казино. — Он указал на северный край помещения, застеленный коврами и
уставленный рядами одноруких бандитов, хромированные детали которых
поблескивали в тусклом свете аварийных ламп. — Думаю, вы обнаружите, что ломом
такие двери не возьмешь.
— Окна? — спросил Дэн, посмотрел на них и сам ответил: —
Джордан может вылезти.
— Давайте поедим, — предложил Клай. — Потом сядем и
постараемся расслабиться. Раньше такой возможности у нас не было.
— И что мы будем делать, расслабившись? — спросила Дениз.
— Вы можете делать что хотите, — ответил Клай. — Я не
рисовал почти две недели, и мне так этого недостает. Думаю, я порисую.
— У вас же нет бумаги, — указал Джордан.
Клай улыбнулся.
— Когда у меня нет бумаги, я рисую в голове.
Джордан недоверчиво посмотрел на него, стараясь понять, не
насмехаются ли над ним. Решив, что нет, задал еще вопрос:
— Рисовать в голове не так хорошо, как на бумаге, правда?
— В чем-то даже лучше. Вместо того чтобы что-то стирать, ту
или иную часть рисунка я представляю себе заново.
Что-то громко щелкнуло, и дверца автомата, торгующего
сладостями, распахнулась.
— Бинго! — воскликнул Дэн и победно вскинул над головой лом.
— Кто говорит, что колледжские профессора ни на что не годятся в реальном мире?
— Посмотрите. — В голосе Дениз звучала жадность. На Дэна она
и не смотрела. — Целая полка «Джуньор минт»
[147]
, — и запустила руки в автомат.
— Клай? — спросил Том.
— Что?
— Полагаю, ты не видел своего мальчика, не так ли? Или свою
жену? Сандру?
— Шарон, — поправил его Клай. — Я их не видел, — заглянул в
автомат мимо широкого бедра Дениз. — А это « Баттерфингеры»?
[148]
Полчаса спустя они наелись сладостями и вскрыли автомат с
банками газировки. Потом проверили все двери и выяснили, что они заперты. Дэн
попытался пустить в ход лом, но не смог даже просунуть его в зазор между дверью
и полом. Хотя двери выглядели деревянными, Том предположил, что сердцевина у
них металлическая.
— Скорее всего они и на сигнализации, — добавил Клай. — Если
попытаемся их вскрыть, наверняка приедет полиция резервации и упечет нас в
кутузку.
Убедившись, что с дверьми не справиться, Дениз, Дэн, Том и
Джордан уселись кружком на ковре, в компании игровых автоматов. Клай устроился
на бетоне, спиной к двойным дверям, через которые Порватый предложил им войти в
Кашвакамак-Холл, показав рукой: «Только после вас, увидимся утром».
Мысли Клая хотели вернуться к другому насмешливому жесту:
большой палец — у уха, мизинец — у рта, имитация поднесенного к уху мобильника,
но он им не позволил, во всяком случае сразу. По собственному, и немалому,
опыту знал, что в таких случаях наиболее короткий путь — в обход, через дверь
черного хода. Вот он и прислонился к деревянной панели, скрывавшей под собой
сталь, закрыл глаза и визуализировал страницу комикса. Не из «Темного
странника» (понимал, что с «Темным странником» покончено, и никто не понимал
этого лучше, чем он), а из нового комикса. «Назовем его „Мобильник“, пока не
придумано название получше, — думал Клай, — волнующей саге о конце мира, когда
ордам мобилоидов противостояли несколько последних норми…»
