— В чем тут дело? — порою спрашивала она себя вслух. — Мы любим друг друга, но мы не счастливы. Любовь наша сеет вокруг нас одно лишь горе.
Она силилась понять, в чем кроется причина. Может быть, они с Лазаром не сходятся характерами? Она всячески старалась приноровиться к нему, отказаться от своей личной воли, но это ей не удавалось: она всегда судила обо всем так, как подсказывал ей разум, и добивалась, чтобы другие поступали разумно. Бывало также, что терпение изменяло ей, — тогда вспыхивали ссоры. Ей хотелось бы посмеяться, заглушить свое горе весельем, но теперь это ей не удавалось, и она, в свою очередь, теряла самообладание.
— Хороши, нечего сказать! — постоянно твердила Вероника. — Вас только трое, а вы в конце концов заедите друг друга… У барыни тоже бывали дни, когда она вставала с левой ноги, но все-таки при ней до этого не доходило, ведь этак вы скоро начнете швырять друг в друга посудой!
Шанто тоже ощущал этот постоянный, необъяснимый разлад. Когда у него бывали приступы подагры, он еще сильнее «выл», как говорила Вероника. Затем начинались капризы и припадки раздражительности, как всегда у больных, потребность беспрестанно мучить всех окружающих. Дом становился настоящим адом.
Борясь с последними вспышками ревности, Полина спросила себя, вправе ли она навязывать Лазару такую жизнь, какая нужна ей самой. Она прежде всего хочет сделать его счастливым, хотя бы ценою собственных слез. К чему держать Лазара взаперти, обрекать его на одиночество, если он от этого страдает? Он еще любит ее, в этом нет сомнений, и, может быть, вернется к ней, когда лучше оценит, сравнив с другой. Во всяком случае, Полина должна предоставить выбор ему самому — это будет только справедливо, а идея справедливости в сознании Полины всегда одерживала верх.
Каждые три месяца Полина ездила в Кан получать проценты. Уезжала она утром и возвращалась вечером, сделав все покупки и выполнив дела, которые в течение трех месяцев записывала на особом листе. В этот день — дело было в июне — ее тщетно ждали к обеду до девяти часов вечера. Шанто очень беспокоился и посылал Лазара на дорогу посмотреть, не едет ли Полина, боясь, как бы с ней не случилось какого несчастья. Вероника, напротив, была совершенно спокойна и твердила, что тревожиться нечего: барышня, верно, не успела закончить все дела и решила переночевать в городе. В эту ночь в Бонвиле спали беспокойным сном. Наутро за завтраком тревога еще больше усилилась. Часов около двенадцати Лазар, видя, что отец не находит себе места, решил отправиться в Арроманш, как вдруг служанка, караулившая у дороги, вбежала в комнату с криком:
— А вот и барышня!
Шанто потребовал, чтобы его выкатили в кресле на террасу. Отец и сын ждали приближения экипажа, а Вероника тем временем сообщала им подробности:
— Это рыдван Маливуара… Я еще издали признала барышню по черным креповым лентам. Только вот не разобрала… Сдается мне, будто с ней кто-то едет. Вот чертова кляча, что она там застряла!
Экипаж остановился наконец у подъезда. Лазар подошел к Полине, которая легко спрыгнула на землю, и уже хотел заговорить, но так и застыл с открытым ртом: вслед за Полиной из экипажа выскочила другая девушка в лиловом шелковом платье в мелкую полоску. Обе весело смеялись, как добрые подруги. Лазар был до того изумлен, что вернулся к отцу и проговорил:
— Она привезла Луизу.
— Луизу? О! Вот это она хорошо придумала! — воскликнул Шанто.
И когда обе девушки рука об руку подошли к нему, одна в глубоком трауре, другая в веселом летнем наряде, он сказал, обрадованный этим неожиданным развлечением:
— Значит, вы помирились? По правде говоря, я ничего не мог понять в вашей ссоре. Все это глупости! А ты, Луиза, была неправа, как могла ты дуться на нас, когда мы были в таком горе!.. Ну, теперь кончено, правда?
Девушки стояли неподвижно, в сильном смущении. Обе покраснели и старались не смотреть друг на друга. Луиза обняла Шанто, чтобы скрыть свое замешательство. Но он потребовал объяснений.
— Где же вы встретились?
Тогда Луиза обернулась и посмотрела на подругу влажными глазами, в которых светилась нежность.
— Полина пришла к папе, — проговорила она, — а я как раз была у него в комнате. Только, пожалуйста, не браните ее за то, что она осталась у нас, это я ее задержала… А так как телеграф проведен только до Арроманша, то мы рассчитали, что приедем одновременно с телеграммой… Вы не сердитесь на меня?
Она еще раз поцеловала Шанто, вкрадчиво и ласково, как прежде. Но он больше не задавал вопросов: когда что-нибудь доставляло ему удовольствие, он всегда считал, что это хорошо.
— Ну, Лазар, что же ты молчишь? 66
Молодой человек стоял позади всех и принужденно улыбался. Замечание отца еще сильней смутило его, тем более что Луиза снова покраснела, — не решаясь подойти к нему. Зачем она здесь? Зачем Полина привезла с собою соперницу, которую сама же так грубо выгнала из дому? Лазар был совсем сбит с толку и никак не мог прийти в себя.
— Поцелуй ее, Лазар, ты же видишь, она не решается, — тихо сказала Полина.
Траур подчеркивал ее бледность, но лицо было спокойно, а взор ясен. Она смотрела на них, как мать, с тем серьезным выражением, какое всегда появлялось у нее в важные минуты жизни. Когда же наконец Луиза подставила Лазару щеку и он прикоснулся к ней губами, Полина слегка улыбнулась.
Но Вероника, видевшая всю сцену, только развела руками и в негодовании убежала на кухню. Она ничего не понимала. Как это возможно после всего, что произошло? Барышня становится прямо невыносимой, когда во что бы то ни стало хочет показать свою доброту! Мало ей вшивых ребят, которых она готова посадить за стол, — теперь вздумала еще привозить любовниц для господина Лазара! Нечего сказать, хорош будет дом! Вероника отвела душу, вдоволь наворчавшись у плиты, и вернулась в столовую, крича:
— Завтрак больше часу стоит на огне, вы что, забыли?.. Картофель, поди, в уголь превратился!
Все завтракали с большим аппетитом, но от души смеялся один Шанто: он был так весело настроен, что не замечал тягостного смущения своих собеседников. Все трое были крайне предупредительны друг к другу, но казалось, будто под покровом любезности таится горький осадок, как часто после ссоры, когда люди уже помирились, но еще не могут забыть непоправимую обиду. После завтрака занялись устройством гостьи. Она поместилась в своей прежней комнате на втором этаже. И если бы в вечерний час к столу вышла мелкими, торопливыми шажками г-жа Шанто, можно было бы подумать, что снова настали старые времена.
Общая неловкость продолжалась еще с неделю. Лазар не решался спросить Полину, зачем она привезла Луизу. Он не мог понять этого поступка и считал его странным и безрассудным. Мысль о возможности жертвы с ее стороны, о желании великодушно предоставить ему свободу выбора просто не приходила Лазару в голову. Страстно мечтая о Луизе в долгие часы безделья, он никогда не думал жениться на ней. С тех пор как все трое снова очутились вместе, создалось ложное положение, от которого они только страдали. Часто наступало неловкое молчание, фразы обрывались на полуслове, все боялись какого-нибудь невольного намека. Полина, пораженная таким неожиданным результатом приезда Луизы, принуждала себя казаться веселой, чтобы создать былое беззаботное настроение. Вначале, однако, она действительно испытывала глубокую радость, ей казалось, будто Лазар возвращается к ней. Присутствие Луизы умиротворило его; он чуть не бегал от нее, стараясь не оставаться с нею наедине, возмущаясь при мысли, что мог бы вторично обмануть доверие кузины. Им овладела какая-то болезненная нежность: он снова сблизился с Полиной, казался растроганным, называл ее лучшей из женщин, говорил, что она святая и он ее не достоин. А она была счастлива и упивалась своей победой, видя, как мало внимания он уделяет сопернице. В конце первой недели Полина даже слегка попеняла ему за это.
