— Вы в порядке, сэ-эр? — спросил Колтер. — Я слышал, вы в ту
ночь пострада-али? — Он, запнулся. — Ну, когда она умерла.
— У меня все нормально, — медленно отозвался Джеффри. —
Колтер, вы говорите, что слышали какие-то звуки… Вы, наверное, просто вообразили,
что слышали их.
Колтер казался ошарашенным.
— Вообрази-ил? Сэ-эр! Может, вы мне еще скажете, что в
Господа Иисуса не верите и в жизнь вечную? Разве вы не помните, как Дункан,
Фромсли видел старика Паттерсона через два дня после того, как его похоронили,
и старик светился, как болотный огонек?
Скорее всего, подумал Джеффри, это и был болотный огонек
плюс пар из бутылки Дункана Фромсли.
— А еще полгорода видело того монаха-паписта, который
разгуливает по стенам Риджхит-мэнора. Из Ло-ондона, прах его побери, и то две
дамы приехали — из Психи-ического общества — на него посмотреть!
Джеффри понял, о каких дамах говорит Колтер. Две стареющие
истерички, наверняка страдающие от резких перепадов настроения, обе какие-то
изломанные, как силуэты в детских книжках «Нарисуй и назови».
— Привидения существуют, как и мы с вами, сэ-эр, — серьезно
продолжал Колтер. — И пусть бы они там и были, ничего, но там звуки такие
жуткие, зловещие, знаете ли, и я теперь даже не хочу проходить мимо кладбища, а
завтра мне надо рыть могилу для малыша Ройдманов. Вот так-то.
Джеффри взмолился про себя, чтобы Господь ниспослал ему
терпение, так как желание наорать на этого глупого могильщика стало почти
непреодолимым. Только что он, мирно дремал у камина, открытая книжка лежала у
него на коленях, и тут явился этот Колтер, разбудил его… и теперь он,
просыпался, и с каждой секундой усиливалась тупая боль от сознания того, что
его любимой уже нет на свете. Она уже три дня в могиле… Скоро пройдет неделя…
потом месяц… год… десять лет.
Горе, думал он, подобно скале на берегу океана. Сон — как
прилив, он приносит облегчение.
А когда пробуждаешься, наступает отлив, скала снова
показывается над водой, неотвратимо реальная, она будет здесь вечно, если
только Богу не будет угодно смыть ее.
А этот дурак посмел явиться сюда и завести пустой разговор о
привидениях!
Но Колтер выглядел таким напуганным, что Джеффри сдержался.
— Мы очень любили мисс Мизери, то есть ее милость, — тихо
проговорил он.
— Да, сэ-эр, так оно и было, — с жаром подтвердил Колтер,
переложил шляпу в левую руку, а правой достал из кармана внушительных размеров
красный носовой платок и оглушительно высморкался. Глаза его увлажнились.
— Мы все очень скорбим о ней. — Джеффри засунул руку под
рубашку и принялся теребить бинты.
— О да, сэ-эр, и мы скорби-им. — Колтер говорил в платок, но
Джеффри видел его глаза. Его гость действительно плакал, плакал всерьез, и
поэтому Джеффри отбросил свое эгоистическое раздражение. — О, сэ-эр, она была
хорошей госпожой! Удивительная она была госпожа, и прямо жутко смотреть, как
убивается его милость…
— Да, она была хорошая, — мягко согласился Джеффри и
почувствовал, что у него самого слезы подступают к глазам — как будто дождь
собирается в славный летний день. — Знаете, Колтер, когда хороший человек от
нас уходит, когда уходит особенно дорогой для нас человек, нам бывает трудно
смириться с его уходом. Вот мы и воображаем, что этот человек все еще с нами.
Вы понимаете, о чем я говорю?
— О да, сэ-эр! — воскликнул Колтер. — Но эти звуки, сэ-эр!
Вы бы их слышали!
— Так что это за звуки? — терпеливо спросил Джеффри.
Он, полагал, что звуки, о которых говорит Колтер, — это не
более чем вой ветра, усиленный воображением, или же бормотание барсука на
берегу речки, протекающей неподалеку от кладбища. Он, совершенно не был готов
услышать ответ Колтера:
— Кто-то царапался, сэ-эр! Похоже на то, что она там живая и
хочет выбраться оттуда в мир живых, очень похоже, сэ-эр!
ГЛАВА 2
Пятнадцать минут спустя Джеффри в одиночестве подошел к
обеденному столу. Он, раскачивался, словно моряк на палубе корабля в штормовую
ночь.
Он, в самом деле чувствовал, как почва уходит у него из-под
ног.
Он, мог бы поверить, что лихорадка, которую столь
безоговорочно предрекал ему доктор Шайнбоун, наконец его настигла, но щеки
раскраснелись и лоб приобрел восковой оттенок вовсе не от лихорадки, и ни из-за
лихорадки руки его дрожали так, что он, едва ни выронил графин, с бренди. Если
есть возможность — малейшая возможность, — что дикая мысль, поселившаяся в его
голове после визита Колтера, окажется правдой, тогда он, не имеет права терять
время.
Однако он, чувствовал, что если немедленно не выпьет, то
упадет в обморок.
Джеффри Оллибертон, в первый и последний раз в жизни
совершил абсолютно не характерный для него поступок: поднес графин к губам и
сделал несколько глотков из горлышка.
Затем он, отошел от стола и прошептал:
— Надо проверить. Небом клянусь, надо проверить.
И если в результате экспедиции на кладбище выяснится, что
все эти звуки слышались только в воображении того дурака-гробокопателя, я
отрежу ему уши и повешу их на цепочку часов, сколько бы он, ни говорил, как
любил Мизери.
ГЛАВА 3
Он задержался лишь на мгновение на нижнем этаже, чтобы
накинуть на себя первое, что попалось под руку, — темно-коричневый фрак, —
затем запряг пони по имени Мэри в повозку и отправился на кладбище. Небо было
залито бледным зловещим светом луны, находившейся в фазе третьей четверти.
Он изо всех сил нахлестывал Мэри кнутом, и фалды фрака
развевались позади. Старушке Мэри вовсе не улыбалось увеличивать скорость, а
Джеффри не нравилась усиливающаяся боль в боку и ключице…
Впрочем, с этой болью он ничего не мог поделать.
Кто-то царапался, сэ-эр! Похоже на то, что она там живая и
хочет выбраться оттуда в мир живых, очень похоже, сэ-эр!
Сами по себе эти слова еще не внушили бы ему чувства,
близкого к ужасу, но он припомнил, как приехал в Колторп-мэнор на следующий
день после смерти Мизери. Они с Йеном переглянулись, и Йен попытался
улыбнуться, хотя в глазах его стояли слезы.
— Было бы легче смириться, — сказал тогда Йен, — если бы она
была похожа на мертвую. Я понимаю, это звучит как…
— Глупости, — ответил ему Джеффри и попытался улыбнуться. —
Похоронная служба постаралась, косметологи…
— Косметологи! — воскликнул Йен, и Джеффри в первый раз
осознал, что его друг находится на грани безумия. — Косметологи! Бред! Никаких
косметологов не было, и не позволю я косметологам прикоснуться к моей любимой
Мизери! Чтобы они раскрашивали ее как куклу!
