Но на самом деле это практически то же, что смерть, и
внезапно ему захотелось принять лекарство, и не только потому, что сильно
болели ноги. Все болело. Он аккуратно положил альбом на прежнее место и стал
разворачивать кресло.
Ветер за окнами свирепствовал еще сильнее, чем прежде,
холодный дождь лупил в стекла, и Пол поехал в свою комнату, растерянный и
напуганный, отчаянно стараясь взять себя в руки и не разрыдаться.
19
Час спустя Пол, наполненный дурманом и сползающий в сон,
прислушиваясь к завываниям ветра (теперь скорее успокаивающим, чем пугающим),
думал: Я не убегу. Нет возможности. Как там говорит Томас Гарди в «Джуде
Незаметном»? «Кто-нибудь мог бы прийти и спасти мальчика от ужаса, но никто не
пришел… потому что никто никогда не приходит». Верно. Совершенно верно.
Причалить не удастся, потому что лодок нет. Одинокий Странник рекламирует
завтраки из пшеничных хлопьев, а Супермен снимается в дешевых фильмах. Ты,
Поли, можешь рассчитывать только на себя. Ты полностью зависишь от себя. Но
может быть, так и должно быть. Может быть, ты уже знаешь ответ, ведь так?
Так. Конечно, он знал ответ.
Если он хочет выбраться отсюда, ему придется убить ее.
Да. Вот ответ — единственный, насколько я могу судить. Итак,
возобновляется старая игра? Поли… Ты можешь?..
Без каких-либо колебаний он дал ответ. Да, могу.
Его глаза закрылись. Он уснул.
20
На следующий день буря продолжалась. К ночи тучи рассеялись.
Температура воздуха упала с шестидесяти градусов до двадцати пяти. Мороз сковал
весь внешний мир. Наутро Пол сидел у себя в комнате у окна и слушал, как в
сарае визжит свинья по имени Мизери и мычит одна из коров.
Ему часто приходилось слышать голоса животных; их голоса
составляли такой же фон его ежедневного существования, как бой часов в
гостиной, но еще ни разу он не слышал, чтобы свинья так визжала. Ему казалось,
что подобное мычание коровы он уже однажды слышал, но слышал он этот пугающий
звук в кошмарном сне, когда его самого захлестывала боль. Он слышал этот звук в
тот день, когда Энни уехала в первый раз, не оставив ему лекарства. Он вырос в
пригороде Бостона и прожил большую часть жизни в Нью-Йорке, но ему казалось,
что он понимает значение доносящегося до него звука. Одну из коров необходимо
как можно скорее подоить. Другие коровы, вероятно, уже перестали давать молоко
благодаря тому, что своеобразные привычки Энни мешали ей доить их регулярно.
А свинья?
Она голодна. Вот и все. Этого достаточно.
Сегодня их ничего хорошего не ждет. Пол сомневался, что Энни
сумеет приехать сегодня, даже если захочет. Часть земного шара превратилась в
один гигантский каток. Пол сам удивлялся, насколько он сочувствует заброшенным
животным и насколько сердится на Энни за то, что она, прислушиваясь
исключительно к своим ощущениям, обрекла их на страдания.
Энни, если бы твоя скотина умела говорить, ты бы узнала,
кого в этом доме ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стоит назвать грязной подлюгой.
Сам Пол чувствовал себя в эти дни вполне прилично. Он ел
консервы, пил воду из кувшина, регулярно принимал лекарство, дремал после
полудня. Действие истории Мизери, ее амнезии и ее до сих пор неизвестных
родичей перенеслось в Африку, где должны были развиваться события второй части
книги. По иронии судьбы эта чудовищная женщина подвигла его на создание лучшей
из книг о Мизери. Йен и Джеффри съездили в Саутгемптон и снарядили для
путешествия шхуну под названием «Лорелея». На Черном континенте Мизери, которая
иногда впадала в каталептический транс в самые неподходящие моменты (и она,
безусловно, умерла бы почти мгновенно, если бы ее когда-нибудь еще раз укусила
пчела), должна была исцелиться или погибнуть. В ста пятидесяти милях от Лостауна,
небольшого англо-голландского поселения на Берберийском побережье, жило племя
бурка, одно из самых кровожадных африканских племен. Людей бурка называли также
Слугами Пчел. Немногие из белых путешественников, рискнувших посетить землю
бурка, вернулись домой, а вернувшиеся рассказывали удивительные вещи. В той
земле есть каменный идол — женское лицо, высеченное из камня; у этой женщины
безжалостный взгляд, рот широко открыт, а во лбу горит огромный рубин. Говорили
еще — это был всего лишь слух, но уж очень упорный, — что внутри украшенной
рубином головы живет стая гигантских пчел-альбиносов, оберегающих свою царицу —
желеобразное чудовищное создание, наделенное смертоносным ядом… и грандиозной
магической силой.
Такими вот невинными глупостями Пол развлекался днем. А
вечерами он тихо сидел в кресле, прислушивался к визгу свиньи и думал о том,
как убьет Дракона в юбке.
В реальной действительности играть в «Ты можешь?» оказалось
куда труднее, чем в детстве рассказывать истории, сидя в кругу сверстников, или
в зрелом возрасте стучать по клавишам пишущей машинки. Когда это всего лишь
игра (даже если за нее платят деньги), не так уж сложно изобретать хитрые
сюжетные ходы и придавать им правдоподобие — например, объяснить родство Мизери
Честейн и мисс Шарлотты Ивлин-Хайд (они оказались сестрами по матери: Мизери
еще предстоит узнать, что ее отец живет в Африке среди Слуг Пчел Бурка). Однако
в реальной жизни воображение утрачивает свою колдовскую силу.
Нельзя сказать, что Пол не пытался. В ванной полно всяких
лекарств. Разве нельзя воспользоваться ими, чтобы убрать Энни с дороги? Взять
хотя бы новрил. Хорошая порция этого дерьма — и ему даже не придется убирать ее
с дороги. Она уплывет сама.
Хорошая мысль, Пол. Послушай, что нужно сделать. Возьми
побольше капсул и затолкай их в ее мороженое. Она, примет их за фисташки и
скушает как миленькая.
Нет, это, конечно, не сработает. Да и открывать капсулы и
сыпать порошок в мягкое мороженое тоже не стоит. Новрил в чистом виде очень
горький. Пол знал об этом по опыту. Она сразу заметит горечь в сладком
мороженом… И тогда, горе тебе, Пол. Горе тебе, честное слово.
Прекрасная идея — для романа. Для реальной жизни она не
годится. Он сомневался, что осуществил бы ее, даже если бы порошок из капсул
был почти или совершенно безвкусным. Просто слишком рискованно, слишком
ненадежно. Сейчас речь не об игре; речь о его жизни.
Были у него и другие варианты, но их он отверг еще быстрее.
Например, подвесить что-нибудь (сразу пришла мысль о пишущей машинке) над
дверью, чтобы проломить ей голову или оглушить, когда она войдет. Или натянуть
проволоку на лестнице. Но эти варианты не подходили по той же причине, что и
трюк с новрилом: ненадежны. Пол не мог далее думать о том, что с ним будет в
случае неудачной попытки покончить с Энни.
На второй вечер Мизери продолжала все так же уныло визжать —
звук напоминал Полу скрип ржавых дверных петель, — но корова Босси умолкла. Пол
с содроганием подумал, что у нее лопнуло вымя и бедное животное погибло от
потери крови. В ту же минуту его воображение (такое яркое!) захотело
представить ему мертвую корову, лежащую в луже молока и крови, и он поспешно
отогнал эту картину. Он сказал себе, что это идиотизм, коровы так не умирают.
Но внутренний голос звучал неубедительно. Он понятия не имел, умирают так
коровы или нет. А кроме того, кажется, его проблема — не корова?
