— В школе я прочитал одну интересную книжку. Вроде «Граф
Монте-Кристо», а может быть, «Узник Зенды». В общем, там герой провел в
одиночестве сорок лет. Сорок лет он не видел живой души. Вот так выглядел и тот
парень. — Уикс помолчал, подыскивая наиболее точные слова, стараясь передать сложную
смесь испытанных им противоречивых ощущений — страха, жалости, грусти,
отвращения, а более всего — изумления, ибо человек, выглядевший настолько
ужасно, был все еще жив. — Когда он увидел нас, он заплакал, — сказал Уикс и
добавил:
— Он все время называл меня Давидом. Уж не знаю почему.
— Может быть, ты похож на кого-то из его знакомых, —
предположила жена.
— Может быть.
48
Пол исхудал, кожа его приобрела сероватый оттенок. Он лежал
на полу, вцепившись в ножку столика, весь дрожа, и глядел на вошедших широко
открытыми глазами.
— Кто… — начал Макнайт.
— Богиня, — перебил его лежащий на полу калека и облизал
губы. — Опасайтесь ее. В спальне. Она меня там держала. Домашний писатель. В
спальне. Она там.
Уикс:
— Энни Уилкс? Там, в спальне? — Он кивнул в сторону
коридора.
— Да. Да. Там заперто. Но конечно. Есть окно.
— Кто… — еще раз повторил Макнайт.
— Господи, ты что, не видишь? — перебил его Уикс. — Это же
тот парень, которого искал Кашнер. Писатель. Не могу вспомнить фамилию. Но это
он.
— Слава Богу, — сказал калека.
— Что такое? — Хмурое лицо Уикса склонилось над ним.
— Слава Богу, что вы не помните мою фамилию.
— Друг, я разыскивал не тебя.
— Порядок. Все нормально. Но… Будьте осторожны. Я думаю, она
мертва. Но будьте осторожны. Если она жива… она опасна… Как гремучая змея. —
Невероятным усилием Пол передвинул свою искалеченную левую ногу так, чтобы луч
фонарика Макнайта упал на нее. — Отрубила мне стопу. Топором.
Несколько долгих, долгих секунд они смотрели на то место,
где не было ступни Пола, потом Макнайт прошептал:
— Боже правый.
— Пошли, — сказал Уикс, направив пистолет на запертую дверь
спальни Пола, и оба полицейских медленно двинулись по коридору.
— Берегитесь ее! — закричал Пол хриплым, сорванным голосом.
— Осторожно!
Они отодвинули засов и вошли в комнату. Пол вжался в стену,
откинул голову назад и прикрыл глаза. Он похолодел. Он не мог унять дрожь.
Сейчас они закричат или она закричит. Сейчас начнется борьба. И стрельба. Ему
хотелось быть готовым ко всему. Время шло, и шло очень медленно.
Наконец в коридоре застучали каблуки. Он открыл глаза. Уикс.
— Она умерла, — сказал Пол. — Я знал — я настоящий знал, —
но все-таки не мог по…
— Там много крови, битого стекла, жженой бумаги… — сказал
Уикс. — Но в комнате никого нет.
Пол Шелдон поглядел на Уикса и закричал. Даже теряя
сознание, он продолжал кричать.
Часть четвертая
Богиня
— Придет к тебе высокая темная незнакомка, — сообщила
цыганка, и Мизери одновременно поняла две вещи: перед ней не цыганка и в
палатке они уже не одни. Она почувствовала запах духов Гвендолен Честейн, а
потом руки сумашедщей женщины сомкнулись на ее горле.
— Я думаю, — сказала цыганка, которая не была цыганкой, — я
думаю она уже здесь.
Мизери хотела закричать, но не смогла набрать воздуха в
грудь.
«Сын Мизери»
— Так всегда кажется, босс Йен, — сказала Езекия. — Откуда
не гляди, она вроде как глядит на тебя. Не знаю, правда, не, но только бурка
говорят, если даже сзади подойдешь, она вроде глядит на тебя.
— Но она же каменная, — возразил Йен.
— Ну да, босс Йен, — кивнул Езекия. — Отсюда ее сила.
«Возвращение Мизери»
1
Коричневый ухмнннн. йерннн коричневый ухмнннн. фэйунннн.
Вот такие звуки: даже в дымке.
2
Теперь надо прополоскать, сказала она, и вот что из этого
получается:
ГЛАВА 3
Прошло девять месяцев с тех пор, как Уикс и Макнайт вынесли
Пола Шелдона из дома Энни на носилках. Теперь он часть времени проводил в
больнице в Куинсе,
[43]
а часть — в своей новой квартире на восточном берегу
Манхэттена. Доктора заново переломали не правильно сраставшиеся кости. Левая
нога ниже колена все еще оставалась в гипсе. Врачи сказали: ему суждено
прихрамывать всю оставшуюся жизнь, но ходить он будет, и вполне вероятно, что
ходьба будет безболезненной. Если бы он сохранил ступню, то, вероятно, хромал
бы сильнее, и ходьба потребовала бы от него больших усилий. По иронии судьбы
Энни оказала ему услугу.
Он очень много пил и ничего не писал. Ему снились дурные
сны.
Выходя майским днем из лифта на девятом этаже, он в порядке
исключения думал не об Энни Уилкс, а об увесистой пачке, которую держал под
мышкой. Гранки «Возвращения Мизери». Его издатели торопились с публикацией
нового романа — и неудивительно, если принять во внимание заголовки газетных
статей, рисующих обстоятельства, при которых этот роман создавался.
Беспрецедентный случай: «Хастинг хаус» заказал первый тираж в миллион
экземпляров. «И это только начало, — говорил Полу за обедом в тот день его
редактор Чарли Меррилл. — Друг мой, эта книга побьет мировой рекорд продаж. Мы
все должны на коленях молить Бога о том, чтобы книга получилась хоть почти так
же хороша, как история, стоящая за этой книгой».
Пол не знал, так ли хороша книга, и ему в общем-то не было
до этого дела. Ему хотелось только, чтобы эта книга осталась позади, хотелось
найти следующую свою книгу… Но бесплодные дни превращались в бесплодные недели,
а потом в бесплодные месяцы, и он уже начинал сомневаться, что следующая книга
будет.
Чарли уговаривал его написать хронику ниспосланных ему
испытаний. Успех такой книги, говорил Чарли, превзойдет успех «Возвращения
Мизери». По тиражам такая книга превзойдет Якокку.
[44]
Когда Пол — из праздного
любопытства — спросил Чарли, сколько могли бы стоить права на издание в мягкой
обложке, Чарли отбросил со лба длинную челку, зажег сигарету «Кэмел» и сказал:
