— Телекинез?
— Наверное, это так называется. Только Ки может складывать
из букв самые простые слова. Кот, пес.
— А что появлялось на холодильнике?
— В основном имена. Один раз — ваше. Один раз — вашей жены.
— Джо?
— Нет, полное. Джоанна. Роджетт — несколько раз. Джеред…
Бриджет. Два последних обычно появляются вместе. Один раз выскочило Кито, — это
слово она произнесла по буквам.
— Кито, — повторил я, подумав: Кира, Киа, Кито. — Имя
мальчика, да?
— Да. На суахили оно означает драгоценный ребенок. Я это
вычитала в моей книге детских имен. — Она посмотрела на своего драгоценного
ребенка, и мы отправились к ближайшему мусорному контейнеру.
— Еще какие-нибудь имена были?
Она задумалась.
— Пару раз появлялся Рег. Один раз — Карла. Вы понимаете,
что Ки прочесть-то этих имен не может, не то чтобы написать? Она спрашивала
меня, что это за слова.
— А вам не приходило в голову, что Ки могла скопировать их
из книги или журнала? Что она учится писать, используя буквы-магниты вместо
карандаша и бумаги?
— Такое, конечно, возможно… — По голосу не чувствовалось,
что она в это верит. Неудивительно. Я и сам не поверил бы.
— Я хочу сказать, вы не видели, как буквы двигались сами по
себе по передней панели холодильника? — Я надеялся, что в вопросе не слышалось
того нетерпения, с которым я ждал ответа.
Она рассмеялась довольно-таки нервозно:
— Господи, да нет же!
— Это все?
— Иногда люди из холодильника оставляют послания. «Привет»,
«Пока» или «Хорошая девочка». А вчерашнее я записала на бумажке, чтобы показать
вам. Кира попросила меня об этом. Действительно, послание странное.
— Какое же?
— Лучше бы показать его вам, но бумажку я оставила в
бардачке «скаута». Напомните мне о ней, когда будем уезжать.
— Хорошо. Обязательно напомню.
— Такое ощущение, что в моем трейлере поселились призраки,
senor
[110]
, — продолжила Мэтти. — Та же история, что и с надписью на муке.
Я собрался было рассказать ей об обитателях моего
холодильника, но раздумал. У нее и так хватало хлопот, во всяком случае, я
исходил из этого.
Бок о бок мы стояли на траве и смотрели на Ки, которая
по-прежнему не отрывала глаз от жонглера.
— Вы позвонили Джону? — спросил я.
— Конечно.
— Как он отреагировал?
Мэтти повернулась ко мне, глаза лучились от смеха.
— Можно сказать, запрыгал от радости.
— Оно и понятно.
Она кивнула и вновь посмотрела на Киру. А я подумал, какая
она красивая. Стройная фигура, миленькое личико.
— Он ругался из-за того, что я напросился на ленч?
— Да нет же, идея отметить случившееся ему понравилась.
Понравилась, значит. Я уже начал чувствовать себя третьим
лишним.
— Он даже предложил пригласить адвоката, который ездил с
вами к Дарджину. Мистера Биссонетта? Плюс частного детектива, которого Джон
нанял по рекомендации мистера Биссонетта. Вы не возражаете?
— Конечно, нет. Как вы, Мэтти? Все нормально?
— Нормально. — Она повернулась ко мне. — Мне даже несколько
раз позвонили. Внезапно я стала популярной.
— Понятно.
— В основном трубку сразу вешали, но один джентльмен не
поленился назвать меня шлюхой, а дама заявила: «Он умер из-за тебя, сука. Ты
довольна?» — и положила трубку, прежде чем я успела ответить, что да, очень
довольна, спасибо за звонок.
Но выглядела Мэтти не довольной, а несчастной и виноватой,
словно умер Макс Дивоур только потому, что она желала ему смерти.
— Жаль, что так вышло.
— Ничего страшного. Честное слово. Мы с Кирой так долго были
одни, и чуть ли не все это время я прожила в страхе. А теперь у меня появились
настоящие друзья. И если цена тому — несколько анонимных звонков, я готова ее
заплатить.
Она стояла совсем рядом, смотрела на меня, и я не сдержался.
Вину я возлагаю на лето, волнующий запах духов Мэтти и четыре года, проведенные
мною без женщины. В таком порядке. Я обнял ее за талию и до сих пор помню, как
под моими пальцами материя скользила по голой коже. Потом я поцеловал ее, и она
ответила на поцелуй, причем в ее губах чувствовалось любопытство, а не испуг. А
сами губы были теплые, мягкие и сладкие.
Мы очнулись одновременно и чуть подались назад. Ее руки
остались на моих плечах. Мои — на ее талии, чуть повыше бедер. Глаза ее сияли
еще ярче, щеки разрумянились.
— Господи, как же мне этого хотелось. С того самого момента,
как Ки ухватила тебя за ноги, а ты взял ее на руки.
— Джон наших поцелуев на людях не одобрил бы. — Голос у меня
дрожал, сердце едва не выскакивало из груди. Семь секунд, один поцелуй, а у
меня уже все встало. — Собственно, Джон не одобрил бы никаких наших поцелуев.
Видишь ли, он положил на тебя глаз.
— Знаю, но я положила глаз на тебя. — Повернув голову, она
убедилась, что Ки по-прежнему стоит у дерева и наблюдает за жонглером.
А кто мог наблюдать за нами? В такой жаркий вечер кто-нибудь
вполне мог приехать из Тэ-Эр в Касл-Рок, чтобы поесть мороженого и послушать
музыку в городском парке. Кто-нибудь из тех, кто покупает в «Лейквью» свежие овощи
и распространяет свежие сплетни? Завсегдатай авторемонтной мастерской Брукса?
Мы вели себя как безумцы, но сделанного не вернешь. Я убрал руки с ее талии.
— Мэтти, они могут поместить нашу фотографию в
иллюстрированный словарь к слову «непристойность».
Она тоже опустила руки, отступила на шаг, не отрывая взгляда
от моих глаз.
— Знаю. Я, конечно, молодая, но далеко не глупая.
— Я не хотел…
Она подняла руку, останавливая меня.
— Ки ложится спать около девяти. Она привыкла засыпать,
когда стемнеет. Я ложусь позже. Приезжай ко мне, если хочешь. Припарковаться
можно за трейлером. — Она улыбнулась. Улыбка вышла очень даже сексуальной. —
Когда нет луны, автомобиль там никто не увидит.
— Мэтти, ты же мне в дочери годишься.
