Долгая пауза.
— Я знаю, — наконец ответил Фрэнк. И я понял, что говорить
об этом ему не хочется.
— А что еще ты знаешь, Фрэнк?
— Что она боялась. По-моему, она что-то узнала, и это что-то
ее пугало. Мне кажется, дело в том…
И тут меня осенило. Наверное, мне следовало догадаться об
этом сразу, когда Мэтти описывала мне мужчину в коричневом пиджаке, но я не
догадался, потому что ее слова очень меня расстроили.
— Ты приезжал с ней сюда, а? В июле 1994 года? Вы
посмотрели, как играют в софтбол, а потом по Улице вернулись к дому.
— Как ты узнал? — Он чуть ли не кричал.
— Тебя видели. Один из моих друзей. — Я пытался выдержать
нейтральный тон, но едва ли мне это удалось. Я и злился, и радовался, как
случается, если твой ребенок с виноватым видом появляется в доме в тот самый
момент, когда ты уже собрался звонить в полицию.
— Я едва не рассказал тебе об этом за день или два до ее
похорон. Помнишь, мы сидели в том пабе…
В пабе «У Джека», после того как Фрэнк устроил скандал в
похоронном бюро из-за завышенной, по его мнению, стоимости гроба. Я даже помнил
его взгляд, когда сказал ему, что Джо умерла беременной.
Пауза затягивалась, потом в трубке послышался озабоченный
голос Фрэнка:
— Майк, я надеюсь, ты не думал…
— Наоборот, думал. О том, что моя жена завела роман. Если
хочешь, скажи, что по отношению к ее памяти это неблагородно, но у меня есть на
то причины. В последние месяцы своей жизни она много чего мне не говорила. А
что она говорила тебе?
— Практически ничего.
— Ты знал, что она прекратила работу во всех
благотворительных организациях? Прекратила, не сказав мне ни слова?
— Нет. — Думаю, он не лгал. С чего ему лгать, Джо давно
умерла. — Господи, Майк, если бы я это знал…
— Что произошло в тот день, когда вы приезжали сюда?
Расскажи мне.
— Я был в своей типографии в Сэнфорде. Джо позвонила мне…
откуда — уже не помню. Наверное, с одной из стоянок на автостраде.
— Между Дерри и Тэ-Эр?
— Да. Она ехала в «Сару-Хохотушку» и хотела, чтобы я
встретил ее там. Попросила поставить автомобиль на подъездной дорожке, если я
приеду первым, но в дом не входить… Войти я мог: я знал, где у вас лежит
запасной ключ.
Конечно, знал. В жестянке под террасой. Я сам ему и
показывал.
— Она сказала, почему не хочет, чтобы ты входил в дом?
— Ты подумаешь, что я чокнутый.
— Не подумаю, можешь мне поверить.
— Она сказала, что дом опасен.
Какое-то время я молчал, потом спросил:
— Ты приехал первым?
— Да.
— И подождал Джо снаружи?
— Да.
— Ты почувствовал какую-либо опасность?
Теперь надолго замолчал он.
— Понимаешь, на озере было много людей. Катера,
воднолыжники, не мне тебе рассказывать… но шум моторов, смех… у дома они как бы
затихали. Ты обращал внимание, как тихо у коттеджа, даже когда вокруг шумят?
Разумеется, замечал. «Сара-Хохотушка» словно находилась в
кармане тишины.
— А опасность ты почувствовал?
— Нет, — неохотно ответил он. — Для себя — нет. Но я и не
почувствовал, что дом пуст. Я… черт, у меня возникло ощущение, что за мной
наблюдали. Я сел на одну из шпал, что служат у тебя ступеньками, и стал ждать
сестру. Наконец она приехала. Поставила свой автомобиль в затылок моему, обняла
меня, но не отрывала глаз от дома. Я спросил, чего она меня вызвала, но она
ответила, что не может сказать, и просит не говорить тебе, что мы приезжали
сюда. Сказала что-то вроде: «Если он выяснит сам, значит, так и должно быть.
Рано или поздно мне придется обо всем ему рассказать. Но сейчас я не могу,
потому что для этого мне необходимо полностью завладеть его вниманием. А когда
он пишет книгу, такое невозможно».
Я почувствовал, что краснею.
— Она так сказала, да?
— Именно. Потом добавила, что должна войти в дом и кое-что
там сделать. Она хотела, чтобы я подождал снаружи. Сказала, что я должен
вбежать в дом, если она позовет. А если нет — оставаться за порогом.
— Она хотела, чтобы кто-то был рядом на случай беды?
— Да, причем тот, кто не станет задавать вопросы, на которые
она не хочет отвечать. То есть я. Такая уж у меня доля.
— И?
— Она вошла в дом. Я сидел на капоте моего автомобиля,
курил. Тогда я еще курил. И знаешь, начал чувствовать: что-то не так. Словно в
доме ее кто-то поджидал, причем этот кто-то не любил Джо. Может, даже хотел
обидеть, а то и ударить ее. Наверное, это чувство передалось мне от Джо. Она
держалась настороже, постоянно оглядывалась на дом, даже когда обнимала меня. И
в то же время я ощущал что-то еще. Как… Ну не знаю…
— Какие-то флюиды?
— Да! — выкрикнул он. — Флюиды. Плохие флюиды! Не те, о
которых поют «Бич бойз».
— Что же произошло?
— Я сидел и ждал. Выкурил только две сигареты, так времени
прошло минут двадцать, максимум полчаса, но мне казалось, что я просидел на
капоте гораздо дольше. И я все время замечал, как звуки с озера поднимаются по
склону и… как бы это сказать… замирают. И птицы у коттеджа не пели, только
вдалеке. Наконец она вышла из дома. Я услышал, как хлопнула дверь на террасе,
затем ее шаги. Я позвал ее, спросил, все ли с ней в порядке, она ответила, что
беспокоиться не о чем. Крикнула, чтобы я оставался там, где стою. Ей вроде бы
не хватало дыхания, словно она переносила с места на место что-то тяжелое или
откуда-то прибежала.
— Она пошла в свою студию или к озеру?
— Не знаю. Отсутствовала она минут пятнадцать, я как раз
успел выкурить еще одну сигарету; а потом вышла на крыльцо у подъездной
дорожки. Заперла дверь на ключ, подергала, чтобы убедиться, что все закрыто,
потом сбежала по ступенькам ко мне. Выглядела она куда лучше. На лице читалось
облегчение. Так выглядят люди после того, как покончили с какой-то грязной
работой, которую долго откладывали. Она предложила мне прогуляться по тропе,
которую назвала Улицей, к местному загородному клубу..
— «Уэррингтон».
— Да, да. Сказала, что купит мне пива и сандвич. Что и
сделала, в баре, расположенном на дальнем конце пристани.
