— Опусти меня на пол, Майк! — воскликнула Кира. — Я хотю
идти сама!
Я поставил ее на пол и нервно оглянулся. Они столпились у
коридорчика, перекрывая доступ уличному свету.
— Кретины! — вопил Дивоур. — Не все сразу! По одному!
Господи! — Послышался крепкий удар, кто-то вскрикнул. Я повернулся к Кире. Она
уже вошла во вращающуюся бочку, покачивая руками, чтобы сохранить равновесие.
И, как это ни покажется странным, смеялась.
Я последовал за ней, но через несколько шагов упал.
— Иди сюда! — крикнула Кира с другой стороны бочки. Она
захихикала, когда я, только поднявшись, снова упал. Из одного кармана
вывалилась бандана, из другого — пакетик с леденцами. Я оглянулся, чтобы
посмотреть, далеко ли лесорубы. Бочка воспользовалась этим, чтобы вновь
перевернуть меня. Теперь я знал, каково приходится белью в стиральной машине.
Я добрался до края бочки, вылез, встал, взял Киру за руку, и
мы двинулись в глубины «Дома призраков». Мы прошли шагов десять, и тут рядом
кто-то хищно зашипел, словно гигантская кошка. Кира вскрикнула, я попытался
поднять ее на руки. Ноги обдало жаром, шипение повторилось. Только на этот раз
Кира не вскрикнула, а засмеялась.
— Пошли, Ки! — шепнул я. — Скорее.
Мы пошли, оставив позади паровой вентиль. Миновали зеркальный
коридор. Зеркала превращали нас то в карликов, то в высоченных гигантов с
вытянутыми физиономиями. Мне вновь пришлось торопить Киру: она хотела строить
себе рожицы. Позади я слышал, как лесорубы пытаются преодолеть бочку. Я слышал
ругательства Дивоура, только теперь уверенности в них поубавилось. По пандусу
мы съехали на большую брезентовую подушку. Едва мы коснулись ее, она издала
неприличный звук, будто кто-то испортил воздух, и Кира зашлась смехом. Смеялась
она так, что по щекам потекли слезы, она каталась по подушке, дрыгала ногами.
Мне пришлось схватить ее под мышки и оторвать от подушки.
Еще один узкий коридор, в котором пахло сосной. За одной из
стен два «призрака» звенели цепями, размеренно так, словно рабочие на
конвейере, делающие привычное дело и беседующие о том, куда поведут вечером
своих подружек. Сзади уже не доносились настигающие нас шаги. Кира уверенно
вела меня вперед, держа за руку. Когда мы подошли к двери, разрисованной
языками пламени и с табличкой
ДОРОГА В АД
Кира без малейшей задержки распахнула ее. В этом коридоре
потолок заменяло красное стекло, окрашивая его в розовый цвет, пожалуй, слишком
приятный для Ада.
Шли мы по нему довольно-таки долго, и тут я понял, что уже
не слышу ни музыки «Сары и Ред-топов», ни звяканья колокола на столбе «Испытай
себя», ни поскрипывания карусели. Впрочем, удивляться не приходилось: мы
отмахали не меньше полумили. Разве на деревенской ярмарке могли построить такой
длинный «Дом призраков»?
Наконец коридор вывел нас к трем дверям. Одна — по правую
руку, вторая — по левую, третьей коридор заканчивался. На правой был нарисован
трехколесный красный велосипед, на левой — моя зеленая «Ай-би-эм». Рисунок на
центральной заметно выцвел от времени — значит, появился гораздо раньше двух
остальных. А нарисовали на ней детский снегокат. Да это же снегокат Скутера
Ларриби, подумал я. Тот, что украл Дивоур. У меня по коже побежали мурашки.
— А вот и наши игрушки! — весело воскликнула Кира. И подняла
Стрикленда, чтобы он мог увидеть красный трехколесный велосипед.
— Да, похоже на то, — согласился я.
— Спасибо, что вынес меня оттуда, — улыбнулась Кира. — Эти
люди узясно меня напугали, а вот домик с пьизйаками мне поньявился. Спокойной
ноти. И Стикен зелает тебе спокойной ноти.
Не успел я произнести хоть слово, как она толкнула дверь с
нарисованным на ней трехколесным велосипедом и переступила порог. Дверь тут же
захлопнулась за Кирой, а я в этот момент увидел ленту с ее шляпки. Она торчала
из нагрудного кармана. Какое-то мгновение я смотрел на ленту, потом попытался
повернуть ручку двери. Ручка не поворачивалась, а когда я стукнул ладонью по
двери, то почувствовал, что сделана она не из дерева, а из крепчайшего металла.
Я отступил на шаг, склонил голову, прислушиваясь. Ни звука не доносилось со
стороны коридора, откуда мы пришли.
Я нахожусь меж двух времен, подумал я. Вот, значит, что
имеется в виду, когда говорят «ускользнуть через щелочку». На самом деле
ускользают в межвременной зазор. Тебе тоже пора, услышал я Джо. Если, не хочешь
остаться в зазоре навсегда, пошевеливайся.
Я взялся за ручку двери, на которой была нарисована пишущая
машинка. Она легко повернулась. За дверью меня ждал новый коридор, с
деревянными стенками и запахом сосны. Я не хотел туда идти, этот коридор
напоминал длинный гроб, но другого пути у меня не было. Я шагнул вперед, и
дверь захлопнулась за моей спиной.
Господи, думал я. Я в темноте, в замкнутом пространстве,
самое время испытать паническую атаку, которыми славится Майкл Нунэн.
Но грудь не сжало железными обручами, хотя сердце билось
часто-часто, а кровь бурлила от избытка адреналина. Я по-прежнему контролировал
свое тело. Опять же темнота не была кромешной. Видел я немного, но света
хватало, чтобы я различал и стены, и дощатый пол. Я обмотал синюю ленту вокруг
запястья, свободный конец зажал между пальцами. И двинулся по коридору.
Шел я долго, коридор то и дело поворачивал. Я ощущал себя
микробом, пробирающимся по кишке. Наконец я добрался до двух дверей, чуть
утопленных в арках, и остановился перед ними, гадая, какую же мне выбрать, и
тут услышал за левой колокольчик Бантера. Я прошел через нее. С каждым шагом
колокольчик звенел все громче. В какой-то момент к нему присоединились раскаты
грома. Осенняя прохлада ушла, вновь стало жарко и душно. Я глянул вниз и
увидел, что сапоги и комбинезон исчезли. Их заменили теплое нижнее белье и
колючие носки.
Еще дважды я оказывался на распутье и всякий раз выбирал
дверь, за которой слышался колокольчик Бантера. Когда я стоял перед второй
парой дверей, из темноты до меня донесся голос: «Нет, жена президента не
пострадала. На ее чулках его кровь».
Я двинулся дальше и остановился, осознав, что носки больше
не колются, а ноги не потеют в кальсонах. На мне остались трусы, в которых я
обычно спал. Оглядевшись, я увидел, что нахожусь в собственной гостиной и
осторожно лавирую среди мебели, чтобы не удариться обо что-нибудь босыми
ногами. За окном уже слегка просветлело. Я добрался до длинного стола, который
разделял гостиную и кухню, взглянул на кота Феликса. Пять минут девятого.
Я подошел к раковине и пустил воду. Потянувшись за стаканом,
я увидел, что моя рука по-прежнему обмотана лентой со шляпы Ки. Я развернул ее
и положил между кофеваркой и кухонным телевизором. Набрав в стакан воды, я
напился и осторожно двинулся по коридору, ведущему в северное крыло. Его
подсвечивал ночник, горящий в ванной. Я завернул туда, облегчился, а потом
прошел в спальню. И увидел, что простыни смяты, но совсем не так, как в ночь
оргии с Сарой, Мэтти и Джо. Оно и понятно. Я же поднялся с кровати и,
превратившись в лунатика, отправился на прогулку. И приснилась мне ярмарка во
Фрайбурге. Живой такой сон, яркий.
