Голос я знал, но поначалу не мог понять, кому он
принадлежит. И все потому, что его обладательница назвала меня мистер Нунэн.
Для Бренды Мизерв последние чуть ли не пятнадцать лет я был Майком.
— Миссис М.? Бренда? Что…
— Я больше не смогу работать у вас, — выпалила она, — Я
очень сожалею, что не предупредила заранее, я всегда всех предупреждала о своем
уходе, даже старого пьяницу мистера Кройдена, но другого выхода у меня нет.
Пожалуйста, поймите меня.
— Билл узнал, что я вам звонил? Клянусь Богом, Бренда, я
никому не сказал ни…
— Нет. Я с ним не разговаривала, он со мной тоже. Я просто
не могу прийти в «Сару-Хохотушку». Сегодня ночью мне приснился сон. Ужасный
сон. Мне снилось, что на меня очень уж сердятся. И, если я приду, со мной
что-то случится. Выглядеть все будет как несчастный случай, но… только
выглядеть.
«Глупости все это, миссис М., — хотел я сказать. — Вы уже
вышли из того возраста, когда верят страшным историям о призраках и длинноногих
чудищах, которые травят у костра».
A только не мог я такого сказать. Потому что происходящее в
моем доме никак не походило на походную байку. Я это знал, а она знала, что я
знаю.
— Бренда, если из-за меня у вас возникли какие-то сложности,
приношу искренние извинения.
— Уезжайте, мистер Нунэн… Майк. Уезжайте в Дерри и побудьте
там какое-то время. Для вас это наилучший выход.
Я услышал, как буквы заскользили по передней панели
холодильника, и обернулся. На этот раз я увидел, как формировалась окружность
из овощей и фруктов. Она оставалась незамкнутой, пока в середину не
проскользнули четыре буквы, а потом маленький пластиковый лимон заполнил
разрыв. Я прочитал: yats,
И тут же буквы переместились, образовав:
stay
[125]
А потом и окружность, и слово развалились.
— Майк, пожалуйста. — Миссис М. плакала. — Завтра похороны
Ройса. Там будут все самые уважаемые жители Тэ-Эр… все старожилы.
Разумеется, будут. Старые мешки с костями, которые многое
знали, но все держали при себе. Да только кого-то из них моя жена сумела
разговорить. В том числе и Ройса. А теперь он мертв. Как и Джо.
— Будет лучше, если вы уедете. Вы могли бы захватить с собой
и эту молодую женщину. Ее и маленькую девочку.
Но мог ли я захватить их с собой? Я в этом сильно
сомневался, полагая, что нам троим придется оставаться в Тэ-Эр, пока все не
закончится… и я уже начал понимать, когда это произойдет. Надвигалась гроза.
Летняя гроза. Может, торнадо.
— Бренда, спасибо, что позвонили. Но я вас не отпускаю.
Будем считать, что вы в отпуске, хорошо?
— Ладно… как вам будет угодно. Вы хоть подумаете над тем,
что я вам сказала?
— Обязательно. И я никому не скажу о нашем разговоре, так?
— Так! — воскликнула она, а потом добавила: — Но они узнают.
Билл и Яветт… Дикки Брукс из автомастерской… старик Энтони Уэйленд, Бадди
Джеллисон, все остальные… они узнают. До свидания, мистер Нунэн. Мне так жаль
вас и вашу жену. Вашу бедную жену. Так жаль. — и в трубке раздались гудки
отбоя.
Я долго сжимал в руке телефонную трубку. А потом, словно
лунатик, медленно положил ее на стол, пересек гостиную и снял со стены
безглазые часы. Я бросил их в мусорную корзину и направился к озеру, чтобы
поплавать. Мне вспомнился рассказ У. Ф. Харви «Августовская жара», который
завершался фразой: «От такой жары человек может сойти с ума».
* * *
Плаваю я неплохо (разумеется, не под градом камней), но к
плоту я поначалу поплыл, как новичок: боялся, что кто-то схватит меня за ногу и
потащит ко дну. Может, утонувший мальчик. Однако за ноги меня никто не хватал,
я сразу успокоился и, еще не доплыв до плота, начал наслаждаться прохладой
воды, скользящей по моему телу. Поднявшись по лесенке и распластавшись на
досках плота, я чувствовал себя куда лучше, чем после стычки с Дивоуром и
Роджетт Уитмор. Я все еще пребывал в трансе и к тому же испытывал невероятный
прилив энергии. Поэтому я не придал особого значения отказу миссис М. работать
у меня. Она вернется, когда все закончится, думал я. Обязательно вернется. А
пока, может, и хорошо, что она будет держаться подальше от коттеджа. На, меня
очень уж сердятся. И, если я приду, со мной что-то случится.
Действительно. Она могла порезаться. Упасть с лестницы,
ведущей в подвал. Могла даже заработать инсульт, перебегая залитую солнцем
автомобильную стоянку.
Я сел и посмотрел на стоящую на высоком берегу «Сару», на
террасу, нависающую над склоном, шпалы-ступеньки, сбегающие к Улице. Я сидел на
плоту лишь несколько минут, но уже всем телом ощущал липкий жар летнего дня.
Поверхность воды превратилась в зеркало. Я видел на ней отражение коттеджа, и в
этом отражении окна «Сары» напоминали наблюдающие за мной глаза.
Я прикинул, что фокус этого феномена находится аккурат на
Улице, протянувшейся между настоящей «Сарой» и ее отражением. Здесь все и
произошло, сказал Дивоур. А другие старожилы? Большинство из них, как и я,
наверняка знали: Ройса Меррилла убили. И вполне возможно — почему нет? — то,
что убило его, окажется среди них, когда они соберутся в церкви на похоронную
службу, или потом, когда они будут стоять у его могилы. Оно может подпитаться
оставшимися у них жизненной силой, чувством вины, воспоминаниями,
принадлежностью к Тэ-Эр, чтобы довести дело до конца.
И меня очень радовало, что завтра в трейлере будут и Джон, и
Ромео Биссонетт, и Джордж Кеннеди, который становился душой общества, пропустив
стаканчик или два. Радовало, что в тот день, когда старожилы Тэ-Эр соберутся
вместе, чтобы предать тело Ройса Меррилла земле, рядом с Мэтти и Ки буду не
только я. Меня уже не волновала история Сары и «Ред-топов». Не заботило, какие
призраки живут в моем доме. Я хотел лишь пережить завтрашний день. И очень
надеялся, что его переживут и Мэтти, и Ки. Я знал, что мы поедим до того, как
пойдет дождь и разразится обещанная гроза. И если мы сможем отбиться от
стариков, думал я, то наши жизни и наше будущее станут такими же безоблачными,
как и небо после прохождения грозового фронта.
— Я прав? — спросил я. Не ожидая ответа, просто у меня вошло
в привычку рассуждать вслух, но где-то в лесу, к востоку от дома, ухнула сова.
Один раз, как бы подтверждая: переживете завтра, и все уладится. Уханье о
чем-то мне напомнило, вызвало какие-то ассоциации. Я попытался поднапрячь
память, но она выдала мне лишь название прекрасного старого романа, который я
когда-то читал: «Я слышал, сова позвала меня по имени».
Я прыгнул с плота в воду, прижав колени к груди и обхватив
их руками, словно ребенок, изображающий орудийное ядро, и оставался под водой
до тех пор, пока воздух в легких не превратился в раскаленную жидкость, а потом
вынырнул на поверхность. Проплыл тридцать ярдов, пока дыхание не
восстановилось, нашел взглядом Зеленую Даму и взял курс на берег.
