Я заглянул в кабинет Пеллерина, спросил, прибудет ли самолет
из Бостона в десять, точно по расписанию, или задержится. Он ответил, что самолет
уже на подлете, и выразил надежду, что человек, которого я встречаю, улетит
вскоре после полудня или останется на ночь. Потому что, добавил Брек Пеллерин,
вечером и ночью ожидается прохождение мощного грозового фронта. Я и так это
знал. Моя нервная система уже почувствовала нарастание напряжения, и я имел в
виду не только атмосферное электричество.
Из здания аэровокзала я вышел к посадочной полосе, сел на
скамейку с рекламой «Супермаркета Кормье» («ЗАЛЕТАЙТЕ В НАШ СУПЕРМАРКЕТ —
ЛУЧШЕГО МЯСА ВАМ НЕ НАЙТИ ВО ВСЕМ МЭНЕ»). Солнце серебряной монетой повисло на
восточном склоне раскаленного добела неба. Мама всегда жаловалась, что в такую
погоду у нее болит голова, но я знал, что скоро погода переменится. И надеялся,
что к лучшему.
В десять минут одиннадцатого с юга донесся комариный писк.
Четверть часа спустя двухмоторный самолетик вынырнул из жаркого марева, его
колеса коснулись посадочной полосы, и он покатил к аэровокзалу. Прилетели
четверо, и Джон Сторроу первым спустился по лесенке-трапу. Я улыбнулся, увидев
его. Не мог не улыбнуться. Он вышел из самолета в черной футболке с надписью на
груди «МЫ — ЧЕМПИОНЫ» и шортах цвета хаки, из-под которых торчали классические
городские колени: мелочно-белые и костлявые. Он попытался удержать в одной руке
сумку-холодильник и брифкейс. Я подхватил сумку, может, за четыре секунды до
того, как он бы выронил ее, и сунул под мышку.
— Майк! — воскликнул он, подняв одну руку с раскрытой
ладонью.
— Джон! — Я вскинул свою, подыгрывая ему (на ум тут же
пришло слово «эвоэ» из арсенала знатока кроссвордов), и звонко хлопнул по его
ладони. Его симпатичное лицо расплылось в улыбке, и я почувствовал укол
совести. Мэтти не настаивала на присутствии Джона, скорее наоборот, и, по
большому счету, для Мэтти он ничего не сделал: Дивоур отдал концы до того, как
он вступил в дело. И все-таки я винил себя в том, что втянул его в эту историю.
— Пошли. Еще несколько минут этой чудовищной жары, и я
расплавлюсь. Полагаю, автомобиль у вас с кондиционером?
— Безусловно.
— А как насчет магнитолы? Есть она у вас? Если да, то по
дороге я прокручу вам одну любопытную запись.
— Где ж нынче найти автомобиль без магнитолы? — Я указал на
сумку-холодильник:
— Стейки?
— Так точно. Из «Питера Люгера». Лучшие…
— …в мире. Вы говорили.
Когда мы вошли в здание аэровокзала, кто-то позвал меня:
«Майкл?»
Я повернулся и увидел Ромео Биссонетта, адвоката, который
наставлял меня во время допроса у Дарджина. В одной руке он держал коробку,
завернутую в синюю бумагу и перевязанную белой лентой. А за его спиной с
просиженного стула поднимался высокий мужчина с копной седых волос. В
коричневом костюме, синей рубашке и при галстуке с заколкой в виде клюшки для
гольфа. Выглядел он скорее как фермер, приехавший на аукцион. С первого взгляда
мне не показалось, что такой человек после двух стаканчиков может стать
отменным весельчаком, но я не сомневался, что передо мной частный детектив. Он
переступил через сонную колли, пожал мне руку.
— Джордж Кеннеди, мистер Нунэн. Рад познакомиться с вами.
Моя жена прочитала все ваши книги.
— Поблагодарите ее от моего имени.
— Обязательно. Одна у меня в машине… в переплете… — Он
засмущался, так случается со многими, когда они хотят обратиться с просьбой. —
Вас не затруднит написать ей несколько слов?
— С удовольствием. Готов написать прямо сейчас, пока не
забыл. — Я пожал руку Ромео. — Рад видеть вас, Ромео.
— Лучше Ромми, — ответил он. — Я тоже, — и протянул мне
коробку — Это наш общий с Джорджем подарок. Мы подумали, что вы его заслужили,
придя на помощь попавшим в беду.
Вот теперь я увидел в Кеннеди весельчака, каковым он мог
стать после пары стаканчиков.
Из тех, кто может вскочить на столик, соорудить из скатерти
юбку и станцевать. Я взглянул на Джона, но тот лишь пожал плечами, как бы
говоря: не спрашивай, ничего не знаю.
Я развязал бант, подсунул палец под скотч, стягивающий
бумагу, вскинул голову. Успел заметить, как Ромми Биссонетт ткнул локтем в бок
Кеннеди. Оба они улыбались.
— Надеюсь, из коробки ничто не выпрыгнет и не крикнет
«га-га»? — спросил я.
— Ни в коем разе, — улыбка Биссонетта стала шире.
Что ж, почему не подыграть, если ситуация того требует,
решил я. Развернул бумагу, открыл белую картонную коробку, убрал лоскут
материи. Проделывая все это, я улыбался, а потом почувствовал, как улыбка
сначала застыла на моих губах, а потом и вовсе исчезла. Сердце екнуло, я едва
не выронил коробку из рук.
В ней лежала кислородная маска, которую Дивоур держал на
коленях, когда «наехал» на меня на Улице. К этой самой маске он время от
времени прикладывался, пока они с Роджетт следовали вдоль берега, не подпуская
меня к мелководью. Ромми Биссонетт и Джордж Кеннеди преподносили мне скальп
мертвого врага, решив, что это будет забавно…
— Майк? — озабоченно спросил Ромми. — Майк, с вами все в
порядке? Это же шутка…
Я мигнул и понял, что никакой кислородной маски в коробке
нет — как мне только могла прийти в голову такая глупость? Во-первых, размерами
эта маска больше, чем маска Дивоура, во-вторых, она матовая, а не прозрачная. В
коробке лежала…
С моих губ сорвался нервный смешок. По лицу Ромми Биссонетта
разлилось облегчение. Кеннеди вновь заулыбался. Лишь Джон ничего не мог понять.
— Занятная штуковина, — кивнул я. Вытащил маленький
микрофон, вмонтированный в маску, и оставил его болтаться на шнуре. Чем-то он
напомнил мне хвост Феликса.
— Что это такое? — вырвалось у Джона.
— Адвокат с Парк-авеню. — Ромми посмотрел на Джорджа,
который понимающе покивал. — Никогда такого не видели, да? Это стеномаска.
Стенографист пользовался ею во время допроса Майка. Майк просто не мог отвести
от нее глаз…
— Она меня пугала, — прервал его я. — Старик, сидящий в углу
и что-то бормочущий в маску Зорро…
— Этой маской Джерри Блисс пугает многих, — пробасил
Кеннеди. — Он — последний, кто ими пользуется. У него их штук десять или
одиннадцать. Я знаю, потому что эту мне продал он.
— Я подумал, что это милый сувенир, — добавил Ромми, — но,
когда вы ее увидели, у вас было такое лицо, будто мы положили в коробку
отрубленную руку… Я даже испугался, вдруг перепутал подарочные коробки. В чем
дело?
