Что-то ударило в трейлер, что-то рассекло воздух прямо
передо мной, клянусь, звук я слышал. Потом на кухонном столе что-то жалобно
звякнуло, и от салатницы, которую принесли со двора, остались одни осколки.
Я бросился к двери, буквально слетел с бетонных ступенек.
Увидел перевернутый мангал, от разлетевшихся углей уже загоралась трава. Ромми
Биссонетт сидел, вытянув перед собой ноги, уставившись на лодыжку, залитую
кровью. Мэтти стояла на четвереньках у мангала, волосы свешивались на лицо. Она
словно пыталась задуть угли. Джон, шатаясь, шел ко мне, протягивая руку. Из
раны в предплечье лилась кровь.
И еще я увидел автомобиль, который уже попадался мне на
глаза: старый седан с веселенькой наклейкой. Теперь он ехал к шоссе.
Находившиеся в нем люди проехали мимо нас к озеру, чтобы убедиться, что мы на
месте, а теперь возвращались. Стрелок все еще высовывался из окна переднего
пассажирского сиденья: я видел в его руках дымящееся оружие. С откидным
каркасным прикладом. Его лицо закрывала синяя лыжная шапочка с прореза??ными в
ней глазницами.
А над головой протяжно загремел гром. Джордж Кеннеди
неспешно шагал к автомобилю, откидывая попадающиеся на пути угли, не обращая
внимания на красное пятно, расползающееся по правой штанине повыше колена. Его
рука нырнула под полу пиджака. Джордж не прибавил скорости, даже когда стрелок
повернулся к водителю, тоже в синей маске, и закричал: «Поехали! Скорее!
Скорее!» Джордж не торопился, абсолютно не торопился, и я понял, почему он не
снимал пиджак даже бросая «фрисби», еще до того, как увидел револьвер в его
руке.
Синий автомобиль («форд» выпуска 1987 года,
зарегистрированный на имя миссис Соне Белливу из Обурна и, согласно ее
заявлению, украденный днем раньше) не останавливался и во время стрельбы. Тогда
он, съехав на обочину, медленно прокатился вдоль трейлера, а теперь резко
вильнув, выехал на середину дороги, сшиб почтовый ящик Мэтти и оставил за собой
шлейф пыли.
Джордж по-прежнему не торопился. Поднял револьвер, левой рукой
ухватился за запястье правой, чтобы при выстреле она не ушла вверх, и ему не
пришлось бы целиться заново. И пять раз нажал на спусковой крючок. Две первые
пули ушли в багажник, я увидел появившиеся в нем дырки. Третья разнесла заднее
стекло «форда», и я услышал, как кто-то вскрикнул от боли. Куда попала
четвертая, я не знаю. Зато пятая пробила левое заднее колесо. «Форд» повело
влево. Водителю почти удалось удержать автомобиль на шоссе, но потом он
полностью потерял управление. В тридцати ярдах от трейлера Мэтти «форд» вынесло
в кювет, и он завалился набок. Потом багажник, охватило пламя. Должно быть,
одна из пуль Джорджа пробила бак. Стрелок уже пытался выбраться из кабины через
окно.
— Ки… забери… отсюда… Ки, — услышал я хриплый, свистящий
шепот.
Мэтти ползла ко мне. Половина ее головы, правая, выглядела,
как всегда, а вот левая… Синий глаз сверкал сквозь слипшиеся окровавленные
волосы, к загорелому плечу прилипли кусочки черепных костей: пуля попала в
голову. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь еще сказал вам, что Майкл Нунэн
умер до того, как все это увидел, но не могу.
— Ки… Майк, забери Ки…
Я опустился на колени, обнял ее. Она вырывалась. Молодая,
сильная, она вырывалась, хотя серое вещество ее мозга выпирало сквозь разбитый
череп. Даже при смерти она думала о своей дочери, пыталась ей помочь, пыталась
ее спасти.
— Мэтти, все хорошо. — А шестое чувство перенесло меня в
Большую баптистскую церковь, где запели «Блажен, кто верует», но глаза
большинства скорбящих были пусты, совсем как тот глаз, что смотрел на меня
сквозь окровавленные волосы. — Мэтти, успокойся, все хорошо.
— Ки… забери Ки… не подпускай их…
— Они ее не обидят, Мэтти, я обещаю. Она извивалась в моих
объятиях, скользкая, как рыба, тянулась окровавленными руками к трейлеру.
Розовые шорты и топик стали ярко-алыми. Брызги крови летели на землю. С дороги
донесся глухой взрыв: рванул бензобак «форда». Черный дым поднялся к черному
небу. И тут же долго и протяжно прогремел гром. Небо словно вопрошало: «Вам
нужен шум? Да? Что ж, будет вам шум».
— Скажи, что с Мэтти все в порядке, Майк! — донесся до меня
звенящий от боли голос Джона. — Ради Бога, скажи мне, что…
Он упал на колени рядом со мной, его глаза закатывались,
пока между веками не осталось ничего, кроме белков. Он потянулся ко мне,
схватил за плечо, вырвал клок рубашки и повалился на землю, потеряв сознание.
Из уголка рта потекла струйка слюны. В двенадцати футах от меня Ромми, сжав
зубы, чтобы не закричать от боли, пытался подняться. Джордж стоял посреди
Уэсп-Хилл-роуд, перезаряжая револьвер. Патроны он доставал из мешочка, который,
должно быть, лежал в кармане пиджака. При этом Джордж пристально следил за
стрелком, который все вылезал из кабины, не желая сгореть в ней заживо. Вся
правая штанина Джорджа стала красной от крови. Жить он будет, подумал я, но
вряд ли сможет носить этот костюм.
Я крепко держал Мэтти. Прижался губами к ее уху, тому, что
осталось целым.
— Кира в порядке. Она спит. С ней ничего не случится, я
обещаю.
Казалось, Мэтти поняла. Она перестала вырываться, лишь
задрожала всем телом. «Ки… Ки…». То были последние произнесенные ею слова. Она
протянула руку, ухватила пучок травы, вырвала из земли.
— Сюда! — услышал я голос Джорджа. — Иди сюда, сукин сын, и
не вздумай бежать.
— Как она? — спросил прихромавший ко мне Ромми. С белым как
полотно лицом. И не стал дожидаться моего ответа. — О Господи! Святая Мария,
Матерь Божья, молись за нас, грешных, ныне, и в час смерти нашей! Благословенна
ты между женами и благословен плод чрева Твоего Иисус. О Мария, без греха
первородного зачатая, молись за нас, к Тебе прибегающих. О нет, Майк, нет! — и
он вновь начал молиться, на этот раз на французском.
— Прекрати! — оборвал я его, и он замолчал, словно ждал
моего приказа. — Пойди в трейлер и посмотри, как там Кира.
— Хорошо. — Он заковылял к трейлеру. При каждом шаге с его
губ срывался стон, но он не останавливался. Я ощущал запах горящей травы.
Налетающий ветер пах дождем. А на моих руках умирала Мэтти.
Я прижимал ее к себе, раскачиваясь взад-вперед. Тем временем
в Большой баптистской церкви над гробом Ройса читали сто тридцать девятый
псалом: «…Я сказал Господу: Ты — Бог мой…» Пастор говорил, марсиане внимали. Я
же укачивал Мэтти под черными тучами. Я собирался приехать сюда этой ночью,
достать ключ из-под горшка с помидором и войти к ней. Совсем недавно она
танцевала в белых кроссовках на красной «фрисби», танцевала, как волна в
океане, а сейчас она умирала на моих руках среди горящей травы, а мужчина,
который любил ее разве что немного меньше, чем я, лежал рядом без сознания. И
кровь покрывала его правую руку от короткого рукава футболки с надписью на
груди
