Вот так и Джо помогала мне.
Я пролистывал рукопись и повсюду натыкался на ключевые
слова, иногда расположенные друг над другом так, чтобы прочитать их не
составляло труда. Как же она старалась заставить меня услышать, а я не желал
ничего делать, не докопавшись до причины.
Я положил рукопись на стол, но, прежде чем успел придавить
ее пресс-папье, яростный порыв ледяного ветра налетел на меня и разметал листы
по всей гостиной. А если б мог, разорвал бы их на мелкие клочки.
Нет! — вскричал источник арктического холода, когда я взялся
за рукоятку фонаря. — Нет, сначала закончи свою работу!
Ледяной ветер бил мне в лицо — словно кто-то невидимый стоял
передо мной и дышал на меня, набирая полную грудь воздуха, словно тот плохой
волк, что один за другим сдувал дома трех поросят.
Зажав фонарь под мышкой, я поднял руки и резко хлопнул в
ладоши. Ледяные выдохи прекратились. Теперь холодным воздухом тянуло лишь из
разбитого окна.
— Она спит, — объяснил я призраку, который никуда не делся,
лишь затих, наблюдая за мной. — Время еще есть.
Вышел я через дверь черного хода, и ветер тут же взял меня в
оборот, сгибая пополам, едва не валя с ног. В качающихся деревьях я видел
зеленые лица, лица мертвецов. Дивоура, Ройса, Сынка Тидуэлла. Но чаще всего я
видел лицо Сары.
Она мерещилась мне повсюду.
Нет! Возвращайся! Незачем тебе искать сов, сладенький!
Возвращайся! Заверши начатое! Сделай то, ради чего пришел!
— Я не знаю, ради чего пришел, — ответил я. — И пока не
выясню, ничего делать не буду!
Ветер взвыл, словно я нанес ему смертельное оскорбление,
громадная ветвь отломилась от сосны, что росла справа от дома, обрушилась на
крышу «шеви», прогнула ее, а потом свалилась на землю рядом со мной.
Хлопать в ладоши не имело смысла. Здесь был ее мир, не мой…
Правда, находился я на самой его границе. Но с каждым шагом к Улице, к озеру, я
углублялся в мир, где ткань времени истончалась и правили призраки. О Боже, что
стало тому причиной?
Тропинка к студии Джо превратилась в ручей. Не пройдя и
десятка шагов, я споткнулся о камень и повалился набок. Небо пропорол зигзаг
молнии, раздался треск: обломилась еще одна ветка, что-то полетело на меня. Я
поднял руки, закрывая лицо, откатился вправо, подальше от тропинки. Ветка упала
за моей спиной, а меня потащило по скользкому от мокрой листвы и иголок склону.
Наконец, я сумел подняться. Ветвь на тропе размерами превосходила ту, что
помяла крышу моего автомобиля. Окажись я под ней, от меня мало бы что осталось.
Возвращайся! — злобно, надрывно шипел ветер.
Заверши начатое! — неслось с Улицы.
Займись своим делом! — обращался ко мне сам коттедж,
стонущий под порывами ветра.
Занимайся своим делом и не лезь в мои!
Но Кира и была моим делом. Кира, моя дочь. Я поднял фонарь.
Стекло треснуло, но лампочка, как и прежде, ярко горела. Сгибаясь под ветром,
прикрывая рукой голову от падающих веток, я двинулся к студии моей умершей
жены.
Глава 27
Поначалу дверь не желала открываться. Ручка поворачивалась
легко, и я знал, что дверь не заперта, но то ли дерево разбухло от проливного
дождя, то ли ее подпирали изнутри. Я отступил на шаг, чуть пригнулся и с
разбега навалился на дверь плечом. На этот раз она подалась, немного, но
подалась.
Значит, она, Сара. Стояла с другой стороны двери и не давала
мне ее открыть. Как ей это удавалось? Как гребаный призрак мог противостоять
физической силе?
Я подумал о грузовичке с надписью «БАММ КОНСТРАКШН» на борту
и мысль эта неожиданно стала тем заклинанием, что позволило мне увидеть
пересечение Шестьдесят восьмого шоссе и Сорок второй дороги. В затылок пикапу
пристроился седан каких-то старушек, за ним — еще три или четыре автомобиля. Во
всех без устали работали «дворники», лучи фар прорезали стену дождя. Автомобили
застыли вдоль обочины, словно выставленные на продажу в автосалоне. Но
происходило это в другом месте, где не было ни покупателей, ни продавцов, лишь
старожилы, молча сидевшие в своих машинах. Старожилы, как и я, впавшие в транс.
Старожилы, ставшие источниками энергии.
Она подпитывалась от них. Грабила их. Точно так же она
использовала Дивоура… и, разумеется, меня. Многие феномены, свидетелем которых
я стал, создавались моей же собственной психической энергией. Забавно, знаете
ли, когда думаешь об этом.
А может, тут более уместно употребить другое слово:
«страшно».
— Джо, помоги мне, — попросил я, стоя под проливным дождем.
Сверкнула молния, на мгновение превратив воду в расплавленное серебро. — Если
ты любила меня, помоги.
Я отступил на шаг и вновь навалился на дверь. На этот раз
никто мне не противостоял, и я буквально влетел в студию, зацепившись голенью
за дверной косяк и рухнув на колени. Но удержал фонарь в руке.
На мгновение вокруг меня повисла тишина. Словно силы и
призраки, присутствие которых я чувствовал, готовились к новому поединку. Все,
казалось, застыло, хотя в лесу, по которому — со мной или без меня — любила
бродить Джо, по-прежнему лил дождь, а ветер гудел в деревьях — безжалостный
садовник, ломящийся напролом, за час выполняющий ту работу, которую другой
делал бы десять лет. Потом дверь захлопнулась, и тут оно все и началось. Я
видел все в слабом свете фонаря — включил его автоматически, не думая об этом.
Какое-то время я не понимал, что происходит, видел лишь, как полтергейст
уничтожает все то, что напоминало мне о жене. Сотканный ею ковер сорвало со
стены и теперь швыряло из угла в угол. От кукол отлетали головы. Стеклянный
абажур под потолком разлетелся вдребезги, осыпав меня осколками. Задул ветер,
холодный, но к нему тут же присоединился другой поток, теплый, даже горячий, и
они сплелись в вихре, словно изображая бушующий за стенами ураган.
Миниатюрная копия «Сары-Хохотушки», сработанная из
зубочисток и палочек от леденцов, которая стояла на книжном шкафу, взорвалась
изнутри. Весло, прислоненное к стене, поднялось в воздух и, как копье, полетело
мне в грудь. Мне пришлось броситься на пол, чтобы избежать столкновения. В мои
ладони впились рассыпанные по ковру осколки, но под ковром я нащупал какой-то
выступ. А весло тем временем ударилось в стену за моей спиной и переломилось
надвое.
Теперь уже банджо, на котором училась играть моя жена,
взмыло в воздух, дважды перевернулось, выдало несколько аккордов, а потом все
пять струн лопнули одновременно. Банджо перевернулось в третий раз, и его с
невероятной силой швырнуло об пол. Корпус разлетелся на щепочки, осколки
разнесло в разные стороны.
К вихрю прибавились какие-то звуки, яростные, звенящие от
ненависти, потусторонние голоса. Я бы слышал жуткие крики, будь у призраков
голосовые связки. Пыльный воздух кружился в свете моего фонаря, какие-то жуткие
тени то сближались, то отдалялись. Мне показалось, что я услышал хрипловатый,
прокуренный голос Сары: Убирайся, сука! Вон отсюда! Тебя это не… Последовал
удар (неслышный, конечно), воздух столкнулся с воздухом, затем раздался
пронзительный вопль. Я его узнал, я уже слышал его глухой ночью. Кричала Джо.
Сара причиняла ей боль, Сара наказывала ее за непрошеное вмешательство, и Джо
кричала.
