— «Обещанием Элен» ты как бы открыл новое направление в
своем творчестве. Ты с этим согласен? — спросила меня Дебра.
— Такая мысль посещала меня, — признался я, гадая, а что бы
сказала Дебби, узнав, что роман, открывающий новое направление в моем
творчестве, больше десяти лет пылился в банковской ячейке.
— В нем… даже не знаю, как и сказать… чувствуется зрелость.
— Благодарю.
— Майк? Что-то с телефоном. Ты куда-то пропал.
Конечно, пропал. Потому что вцепился зубами в руку, чтобы
удержаться от смеха. Потом убрал руку, осмотрел следы от зубов.
— Сейчас слышно лучше?
— Да, намного. А о чем будет новый роман? Хотя бы намекни.
— Ты же знаешь ответ.
Дебра рассмеялась.
— «Тебе придется прочитать книгу, чтобы узнать что да как».
Правильно?
— Абсолютно.
— Что ж, пиши дальше. Твои друзья в «Патнаме» вне себя от
радости. Они говорят, что ты вышел на новый уровень.
Я попрощался с Деброй, положил трубку на рычаг и смеялся
никак не меньше десяти минут. Смеялся, пока не начал плакать. Оплакивал я себя.
И мой новый уровень.
* * *
В этот период я также согласился на телефонное интервью
журналисту «Ньюсуик», который готовил обзорную статью по новой американской
готике (что бы ни подразумевалось под этим литературным стилем, такое название
определенно помогло продать несколько экземпляров) и на интервью для «Паблишер
уикли», которое еженедельник намеревался опубликовать перед появлением на
прилавках «Обещания Элен». Я согласился на эти интервью, потому что они от меня
ничего не требовали. На такие вопросы можно отвечать по телефону, при этом
разбирая почту. Дебру мое согласие очень обрадовало — обычно я сторонился
прессы. Я ненавидел всю это рекламную суету, особенно телевизионные ток-шоу,
участники которых в глаза не видели мою книгу, а первый вопрос всегда звучал
одинаково: «Где вы берете идеи для своих книг?» Период раскрутки романа я
всегда считал для себя самым трудным, но на этот раз я имел полное право с
гордостью сказать, что благодаря мне Дебра могла порадовать своих боссов
хорошими новостями. «Да, — могла она заявить с чистой совестью, — он, конечно,
чурается рекламы, но мне удалось убедить его хоть в чем-то поступиться
принципами».
И хотя мне по-прежнему снилась «Сара-Хохотушка», пусть не
каждую ночь, а через две на третью, днем я об этих снах не вспоминал. Я
составлял кроссворды, купил стальную акустическую гитару и начал учиться на ней
играть (хотя и не рассчитывал, что меня пригласят погастролировать с Патти
Лавлесс
[27]
или Аланом Джексоном
[28]
), ежедневно просматривал некрологи в
«Дерри ньюс», выискивая знакомые фамилии. Короче, вел растительный образ жизни.
Но вся эта лафа закончилась звонком Гарольда Обловски,
имевшим место быть через три дня после того, как Дебра сообщила мне о решении
«Литературной гильдии». За окном как раз разбушевался буран, как выяснилось
впоследствии, один из последних и самых сильных в ту зиму. К вечеру во всем
Дерри вырубилось электричество: мокрый снег оборвал провода, но Гарольд
позвонил в пять часов, когда свет еще не погас, а телефоны работали.
— У меня только что состоялся довольно интересный разговор с
твоим издателем. Очень ободряющий разговор, доложу я тебе. И я сразу набрал
твой номер.
— Однако.
— Так вот, в «Патнаме» все, более утверждаются в мысли,
Майк, что у твоей последней книги очень большой потенциал. Они считают, что
продаваться она будет значительно лучше предыдущих.
— Да, — согласился я. — Я поднимаюсь на новый уровень.
— Что?
— Мысли вслух. Не обращай внимания, Гарольд. Продолжай.
— Элен Ниаринг — очень колоритный персонаж, а Скейт — твой
лучший злодей.
Я молчал.
— Дебра предложила заключить контракт на три книги, первой
из которых будет «Обещание Элен». Очень выгодный контракт на три книги. Без
всякого нажима с моей стороны. На одну больше, чем принято заключать
практически во всех издательствах. Я упомянул девять миллионов долларов, по три
миллиона за книгу, полагая, что она рассмеется мне в глаза, но агент должен с
чего-то начинать, а я считаю, что прежде всего надо занять господствующую
высоту. Должно быть, среди моих предков были румынские кадровые офицеры.
Скорее, эфиопские торговцы старьем, подумал я, но ничего не
сказал. Потому что не мог произнести ни слова. Я словно сидел в кресле
дантиста, который перестарался с новокаином и заморозил не только больной зуб,
но и язык, и губы. А Гарольд разливался соловьем. Контракт на три книги для
нового, зрелого Майкла Нунэна. По самой высокой ставке.
На этот раз у меня не возникло желания смеяться. Наоборот,
хотелось выть. Гарольд же говорил, говорил и говорил. Гарольд не знал, что
книжное дерево засохло. Гарольд не знал, что новый Майк Нунэн не может написать
ни строчки. А если предпринимает такую попытку, то заканчивается все удушьем и
приступом рвоты.
— Хочешь знать, что она мне на это ответила, Майк?
— Выкладывай.
— Она сказала: «Девять миллионов, конечно, перебор, но
почему бы не начать танцевать от этой суммы. Как исходная, она ничуть не хуже
любой другой. Мы чувствуем, что новая книга принесет ему славу». Это
потрясающе. Потрясающе! Я, разумеется, не давал никаких обещаний, сначала хотел
поговорить с тобой. Но я уверен, что семь с половиной нам гарантировано. А
скорее всего, окончательная цифра окажется выше. Я даже…
— Нет.
Он запнулся. Всего лишь на мгновение. Но мне хватило и
этого, чтобы понять, что я изо всей силы сжимаю телефонную трубку. У меня даже
заболела рука.
— Майк, сначала выслушай меня…
— Незачем мне тебя выслушивать. Я не хочу обсуждать новый
контракт.
— Позволь мне с тобой не согласиться. Лучшего момента не
будет. Подумай об этом! Сейчас мы можем запросить самую высокую цену. Если же
ждать выхода в свет «Обещания Элен»… я не могу гарантировать, что мы получим
такое же…
— Я знаю, что не можешь. Мне не нужны гарантии, мне не нужны
предложения. Я не хочу обсуждать новый контракт.
— Кричать не обязательно, Майк. Я и так хорошо тебя слышу.
