— Я боялся писать, — услышал я свой голос. — Я боялся даже
попытки писать.
Откровение это вырвалось у меня вечером, накануне того дня,
когда я наконец-то улетел в Мэн, когда я уже крепко набрался. К концу отпуска я
пил практически каждый вечер.
— Меня пугает не сам психологический барьер. Меня пугает его
слом. Я в полной заднице, мальчики и девочки, в полной заднице.
В заднице или нет, но я понял, что сумел ухватить суть
проблемы. Я боялся разрушить этот самый барьер, может, боялся начать заново
свою жизнь, уже без Джо. Однако какая-то глубинная часть моего сознания верила,
что без этого мне не обойтись. Вот и объяснение угрожающих шумов в лесу у меня
за спиной. А вера — не пустой звук. Особенно для человека с богатым
воображением. Когда у человека с богатым воображением возникают психологические
проблемы, грань между реальным и кажущимся имеет тенденцию исчезать.
Лесные существа… Да, сэр. Одно из них я держал в руке, когда
обо всем этом размышлял. Я поднял стакан, поставил его между собой и западным
горизонтом, чтобы заходящее солнце окрасило содержимое в красные тона. Пил я
много, возможно, для Ки-Ларго это норма, в отпуске людям положено пить, это как
бы закон, но перед отъездом я стал пить совсем много. Если столько пьешь,
потерять контроль над собой — пара пустяков. А тогда жди беды.
Зловещие существа в лесу, потенциальное убежище, охраняемое
злобным призраком, возможно, то была не моя жена, а память моей жены. Логичное
предположение, поскольку для Джо на Земле не существовало лучшего места, чем
«Сара-Хохотушка». Эта мысль потянула за собой следующую, которая заставила меня
перекинуть ноги через край шезлонга и сесть. Ритуал вел начало от «Сары»…
Шампанское, последняя фраза, наконец, ключевое благословение: «Что ж, значит,
есть повод выпить, верно?»
Хотел ли я, чтобы все вернулось на круги своя? Хотел ли?
Месяц или год тому назад я не мог абсолютно искренне ответить на этот вопрос.
Теперь ситуация изменилась. Да, хотел! Хотел двигаться дальше, хотел закрыть
одну страницу моей жизни, пусть и очень дорогую, полную воспоминаний о моей
умершей жене, и открыть новую, пока совсем еще чистую. Но для этого мне
предстояло вернуться назад.
В бревенчатый коттедж у озера. В «Сару-Хохотушку».
— Да, — вырвалось у меня, и по коже тут же побежали мурашки.
— Да, все так.
А почему нет?
Вновь я почувствовал себя круглым идиотом. Как в том случае,
когда Робертс заметил, что мне следует поехать в отпуск. Если я должен,
вернуться в «Сару» теперь, после завершения отпуска, почему нет? Возможно, мне
будет страшно ночь или две — скажем так, я буду мучиться похмельем от
последнего кошмара, но пребывание в «Саре» позволит быстрее переступить через
него.
И (этой последней мысли я позволил едва слышно пискнуть в
дальнем уголке моего сознания), возможно, что-то изменится и в моих отношениях
с компьютером. Маловероятно, конечно, но шанс оставался. Мне поможет только
чудо, не так ли я думал, сидя на краю ванны, приложив мокрое полотенце к
царапине на лбу? Да, только чудо. Но иногда слепые падают, ударяются головой и
прозревают. Иногда калеки отбрасывают костыли, поднявшись по лестнице к двери
храма.
О Дебре и Гарольде я мог не беспокоиться. Да, они начнут
интересоваться новым романом, но месяцев через восемь или девять. Я решил
провести эти месяцы в «Саре-Хохотушке». Конечно, требовалось какое-то время,
чтобы я закончил мелкие дела в Дерри, чтобы Билл Дин подготовил коттедж к моему
приезду, но я решил, что смогу перебраться туда к Четвертому июля. Удачная,
между прочим, дата. Не просто день рождения нашей страны. К этому дню в
западном Мэне практически сходил на нет весенний пик активности насекомых, тех
же клещей.
И к тому моменту, когда я собрал все вещи (детективы Джона
Макдональда остались тому, кто сменит меня в этом номере), сбрил недельную
щетину с загорелого дочерна лица (глядя в зеркало, я себя уже не узнавал) и
загрузился в самолет, относительно ближайшего будущего сомнений у меня не было:
я возвращаюсь в то место, которое мое подсознание ассоциирует с убежищем против
сгущающейся тьмы; я возвращаюсь туда, хотя мое сознание предупреждает: это
чревато. Я возвращаюсь туда, хотя и не жду, что «Сара» станет Лурдом
[35]
, но с
надеждой, что смогу загадать желание, когда увижу над озером первую вечернюю
звезду.
* * *
Была только одна деталь, которая не укладывалась в мои планы
по нейтрализации снов о «Саре-Хохотушке». Объяснения я не находил, поэтому
пытался эту деталь игнорировать. Получалось не очень. Все-таки я оставался
писателем, а писатели, как известно, учат свой разум вести себя неподобающим
образом.
Я говорю о царапине на тыльной стороне ладони. Царапине,
которая присутствовала во всех снах, клянусь, присутствовала, а в конце концов
появилась и наяву. Смею вас уверить, у доктора Фрейда об этом ничего не
написано.
Простое совпадение, ничего больше, думал я, когда самолет
пошел на посадку. Я сидел во втором ряду (хорошо сидеть в носовой части
самолета: в случае аварийной посадки надувной трап рядом) у иллюминатора и
смотрел на сосновые леса, над которыми мы скользили, приближаясь к
международному аэропорту Бангора. Снег давно сошел; я пропустил его кончину,
отправившись в отпуск. Всего лишь совпадение. Поцарапать руку — пустяк. Они же
все время перед тобой, ты ими постоянно машешь. Как же обойтись без царапин?
Вроде бы логичное предположение, но что-то не складывалось.
Не складывалось, и все.
Мешали мальчишки в подвале. Те самые, которые тебе не
верили. Мальчишки в подвале не верили твоей истории.
В этот момент колеса «Боинга-737» коснулись посадочной
полосы, и я выбросил эти мысли из головы.
* * *
Как-то днем, вскоре после возвращения домой, я обшаривал
стенные шкафы, пока не нашел коробку из-под обуви со старыми фотографиями Джо.
Я рассортировал их и внимательно просмотрел те, что были сделаны на озере
Темный След. Их оказалось более чем достаточно, но фотографировала главным
образом Джоанна. Однако несколько фотографий запечатлели и ее, причем я нашел
один фотоснимок, который сделал сам, то ли в 1990, то ли в 1991 году.
Иногда даже любителю-фотографу улыбается удача (если семьсот
мартышек будут семьсот лет барабанить по клавишам семисот печатных машинок, то,
как вам известно, они создадут все шедевры, написанные лучшими представителями
человечества), вот и этот снимок получился что надо. Джо стояла на плоту, за ее
спиной садилось золотисто-красное солнце. Она только что вылезла из озера, в
разъемном, сером в красную горошину, купальнике, и с нее еще капала вода. Я
запечатлел ее в тот самый момент, когда она, смеясь, отбрасывала волосы со лба
и висков. Соски выпирали сквозь тонкую ткань бюстгальтера. Выглядела Джо совсем
как киноактриса с афиши очередного фильма о чудовищах, облюбовавших океанский
пляж, или маньяке-убийце, шастающем по кампусу.
