Внезапно меня охватила страсть. Мне хотелось увести ее
наверх, такой, какой она осталась на фотографии, с прядками волос, прилипших к
щекам, в купальнике, не скрывающем ее прелестей. Мне хотелось приникнуть к ее
соскам, вот так, не снимая бюстгальтера, почувствовать вкус ткани, ощутить, как
твердеет под моими губами сосок. Мне хотелось высасывать, словно молоко, воду
из купальника, а потом сдернуть с Джо трусики и трахать ее, пока мы оба не
сольемся в оргазме.
С легкой дрожью в руках я положил эту фотографию рядом с
теми, что тоже мне понравились (хотя таких эмоций и не вызвали). У меня все
встало, да так, что член превратился в камень, обтянутый кожей. В таких случаях
ты ни на что не годишься, пока твой «игрунчик» не опадет.
Самый быстрый способ решить проблему, если рядом нет
женщины, — привлечь на помощь собственную руку, но в тот момент у меня даже не
возникло такой мысли. И я бесцельно бродил по комнатам второго этажа, покорно
ожидая, пока исчезнет бугор на моих джинсах.
Злость — один из элементов скорби, я где-то об этом читал,
но я первый раз разозлился на Джоанну, лишь найдя эту фотографию. Не просто
разозлился, пришел в ярость. Глупая сучка, ну зачем ты решила пробежаться едва
ли не в самый жаркий день в году! Глупая, безмозглая сучка, как ты могла
оставить меня одного, лишив даже возможности работать!
Я сел на ступени, гадая, что же мне теперь делать. Хорошо бы
пропустить стаканчик, а вдогонку и второй. И я уже поднялся, но тут же понял,
что эта идея не из лучших.
Я прошел в кабинет, включил компьютер и составил кроссворд.
В тот вечер, улегшись в постель, я снова вспоминал фотографию Джоанны в
купальнике. И решил, что напрасно, потому что мысли эти опять закончатся ночным
кошмаром. С тем я и выключил свет.
Но кошмар мне не приснился. Мои ночные визиты в
«Сару-Хохотушку» закончились.
* * *
Неделю спустя я еще сильнее проникся мыслью о том, чтобы
провести лето у озера. Поэтому в начале мая, во второй половине дня, когда, по
моим расчетам, любой уважающий себя сторож будет сидеть перед телевизором и
смотреть матч «Красных носков»
[36]
, я позвонил Биллу Дину и сказал, что с
Четвертого июля хочу пожить в моем коттедже… Возможно, останусь там на осень и
зиму.
— Отлично, — живо откликнулся он. — Это очень хорошие
новости. Многим недостает тебя, Майк. Мы все хотим выразить тебе свои
соболезнования.
В его голосе слышались нотки упрека, или мне это только
показалось? Разумеется, мы с Джо оставили след в тех краях. Пожертвовали
приличные деньги маленькой библиотеке, обслуживавшей треугольник Моттон —
Кашвакамак — Касл-Вью. Джо провела успешную кампанию по сбору средств для
создания книжного автомагазина. Участвовала она и в работе Общества по развитию
народного творчества округа Касл. Навещала больных, сдавала кровь, что-то
продавала на благотворительном базаре в Касл-Роке. Короче, достаточно активно участвовала
в местной светской в жизни, пусть иногда и язвительно улыбаясь (разумеется,
мысленно). Господи, подумал я, наверное, у старины Билла действительно есть
повод упрекнуть меня.
— Ее помнят. — В моем голосе не слышалось вопросительных
интонаций.
— Да, конечно.
— И мне очень ее недостает. Наверное, поэтому я и не
приезжал на озеро. Там нам было очень хорошо вдвоем.
— Оно и понятно. Но чертовски приятно узнать, что мы
наконец-то увидим тебя. Значит, мне пора приниматься за дело. Коттедж в полном порядке,
можешь переезжать хоть сегодня, если хочешь, но он долго пустовал и в него надо
вдохнуть жизнь.
— Я знаю.
— Я попрошу Бренду Мизерв вычистить «Сару» от подвала до
чердака. Если помнишь, она всегда у вас прибиралась.
— Не старовата ли Бренда для генеральной уборки? — спросил
я.
Речь шла о шестидесятипятилетней даме, дородной, доброй,
обожающей всякие скабрезности. Более всего она любила рассказывать анекдоты о
коммивояжере, который проводил ночи, как кролик, прыгая из норки в норку. Это
вам не миссис Дэнверс.
— Такие, как Бренда Мизерв, не стареют, — заверил меня Билл.
— На тяжелую работу она наймет двух или трех девчонок. И выставит счет на три
сотни долларов. Тебя это устроит?
— Вполне.
— Мне надо проверить насос и систему канализации, но, думаю,
они в порядке. В студии Джо я видел осиное гнездо. Его я выкурю. Да, и крыша на
старом доме, ты знаешь, в центральной части. Надо бы ее перекрыть. Мне
следовало сказать об этом в прошлом году, но ты на озеро не приехал, вот я и
оставил все как есть. Ты готов раскошелиться?
— Да, если запросят меньше десяти «штук», решение принимай
сам. Если больше, позвони мне.
— Если запросят больше, я погоню их пинками.
— Постарайся все закончить до моего приезда, хорошо?
— Конечно. Тебе захочется побыть одному, я понимаю… Но
поначалу гости у тебя будут. Она ушла такой молодой. Ее смерть потрясла нас. Мы
ее очень любили.
— Спасибо, Билл. — Я почувствовал, как от слез защипало
глаза. Горе, как пьяный гость, всегда возвращается для прощальных объятий. —
Спасибо за сочувствие.
— Ты получишь свою долю морковных пирогов, дружище, —
рассмеялся он, но как-то осторожно, словно опасаясь выйти за рамки приличий.
— Морковных пирогов я съем сколько угодно, — ответил я, — а
если уж соседи начнут перегибать палку, надеюсь, у Кенни Остера все еще живет
тот большой ирландский волкодав?
— Да, уж он-то будет есть пироги, пока не лопнет! —
воскликнул Билл. И смеялся, пока не закашлялся. Я ждал, улыбаясь. — Черника,
так он зовет свою животину, уж не знаю, почему. Вот уж кто у нас обжора! — Я
предположил, что Билли ведет речь о собаке, а не о ее хозяине, Кенни Остере,
росточком не выше пяти футов, худеньком, складненьком и не дающим повода для
обвинении в чревоугодии.
Внезапно я понял, как мне недостает всех этих людей — Билли,
Бренды, Бадди Джеллисона, Кенни Остера и других, круглый год живущих у озера.
Мне недоставало даже Черники, ирландского волкодава, который всегда ходил с
гордо поднятой головой и висящими на нижней челюсти слюнями.
— Мне еще надо расчистить участок после зимы. — В голосе
Билла прозвучало смущение. — В этом году обошлось без сильного ветра. Снега,
правда, навалило много. Но все равно обломало немало ветвей. Мне следовало
давно их убрать. И негоже мне оправдываться тем, что ты уже несколько лет не
приезжаешь. Чеки-то я регулярно обналичиваю. — Я улыбался, слушая, как старый
пердун кается и посыпает голову пеплом. Джо, слушая его, хохотала бы до слез, в
этом я абсолютно уверен.
