Но Джоанну подвело не сердце. Вскрытие показало аневризму, с
которой она жила неизвестно сколько лет, может, и пять. А вот когда она
побежала через автостоянку, истонченный сосуд не выдержал и лопнул, как
воздушный шарик, заливая кровью жизненно важные мозговые центры. Смерть,
возможно, не была мгновенной, сказал мне помощник патологоанатома, но наступила
очень быстро и Джоанна не страдала. Перед ее глазами все почернело, а ощущения
и мысли исчезли еще прежде, чем тело коснулось асфальта.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Нунэн? — Помощник
патологоанатома тактично отвлек меня от застывшего лица и закрытых глаз на
экране монитора. — Есть у вас вопросы? Я отвечу на них, если сумею.
— Только один. — Я коротко рассказал ему о том предмете, что
она купила в аптеке перед самой смертью. И задал вопрос.
* * *
Дни до похорон и сами похороны я помню смутно. Яркое
воспоминание осталось только одно — я сижу на кухне, ем шоколадного мышонка Джо
и плачу, плачу, главным образом, от того, что знаю — скоро от вкуса шоколада не
останется и следа. Плакал я и еще один раз, через несколько дней после того,
как Джоанну зарыли в землю. Об этом я вам коротко расскажу.
Меня порадовал приезд родственников Джо, а особенно прибытие
ее старшего брата, Фрэнка. Именно Фрэнк Арлен — пятидесятилетний, краснощекий,
с брюшком, шапкой черных волос, неподвластных седине, — все и организовывал,
даже поцапался с владельцем похоронного бюро.
— Я не могу в это поверить, — честно признался я ему после
похорон, когда мы сидели за столиком в баре и пили пиво.
— Он пытался содрать с тебя лишнее, Майки. Я ненавижу людей,
готовых нажиться на чужом горе. — Он сунул руку в карман, достал носовой
платок, вытер щеки. Трагедия не сломила его, она не сломила никого из Арленов,
во всяком случае, в моем присутствии они держались молодцом, но из глаз Фрэнка
постоянно текли слезы, словно его замучил конъюнктивит.
Из шести детей Арленов Джо была младшей и единственной
девочкой. Старшие братья пушинки с нее сдували. Подозреваю, если б они
усмотрели в ее смерти хоть толику моей вины, меня бы разорвали в клочья. Но в
сложившейся ситуации любовь и заботу они перенесли на меня, оградили от мира
надежным щитом. Наверное, я смог бы пережить случившееся и без них, хотя и не
знаю, как бы мне это удалось. Не забывайте, мне тогда было тридцать шесть.
Обычно в таком возрасте жену не хоронят, особенно если она двумя годами моложе.
О смерти в тридцать шесть как-то не думается.
— Если какого-то парня хватают за руку, когда он пытается
украсть магнитолу из твоего автомобиля, этот поступок называют кражей и его
сажают в тюрьму. — Арлены приехали из Массачусетса, и в голосе Фрэнка я слышал
молденский выговор, они немного акают, эти массачусетсцы. — Если тот же парень
пытается урвать с потрясенного утратой мужа четыре с половиной тысячи долларов
за гроб, красная цена которому три тысячи, это называется бизнесом, и его
просят выступить на ленче в Ротари-клаб
[6]
. Жадюга, черт бы его побрал. Но я с
ним разобрался, верно?
— Да. Более чем.
— Ты в порядке, Майки?
— Да.
— Честно?
— Слушай, откуда мне знать? — Тут я сорвался на крик, и
несколько человек, сидящих за соседними столиками, повернулись к нам. — Она
была беременна.
Его лицо окаменело:
— Что?
Я уже говорил чуть ли шепотом:
— Беременна. Шесть или семь недель, согласно… Ну, ты
понимаешь, вскрытие показало. Ты не знал? Она тебе ничего не говорила?
— Нет!.. Господи, да нет же! — Но по его лицу ясно читалось:
что-то она ему да говорила. — Я знал, что вы пытались… Это же естественно… она
сказала, что у тебя уменьшенное количество сперматозоидов, поэтому на это
требуется чуть больше времени, но доктор думает, что у вас… рано или поздно… —
Он замолчал, уставившись на свои руки. — Они могут это определить? Они
проверили?
— Могут определить. И проверили. Я не знаю, положено это
проверять в подобных случаях или нет. Я попросил.
— Почему?
— Потому что перед смертью она купила не только ингалятор от
насморка. Она также приобрела набор тестов для определения беременности.
— А ты об этом даже не догадывался?
Я покачал головой.
Он потянулся через стол, сжал мне плечо:
— Она хотела убедиться, что ошибки нет. Ты это понимаешь, не
так ли?
Но она-то сказала, что поехала за ингалятором и рыбным филе.
Чтобы все выглядело, как обычно. Женщина, отправляющаяся за покупками. Мы
восемь лет пытались зачать ребенка, но она и виду не подавала, будто произошло
что-то из ряда вон.
— Конечно. — Я похлопал Фрэнка по руке. — Конечно, дружище.
Я понимаю.
* * *
Именно Арлены во главе с Фрэнком взяли на себя практически
все хлопоты, связанные с похоронами Джоанны. Мне как писателю поручили
некролог. Мой брат приехал из Виргинии, вместе с моими матерью и теткой. Ему
позволили заносить в специальную книгу фамилии тех, кто приходил попрощаться с
Джоанной. Моя мать — к шестидесяти шести годам она полностью выжила из ума,
хотя врачи и отказывались признать у нее болезнь Альцгеймера, — жила в Мемфисе
со своей сестрой, двумя годами моложе и сохранившейся немногим лучше, чем она
сама. Им доверили резать торт на поминках.
Всем остальным занимались Арлены. Они определяли часы
прощания с покойной, они расписали до мелочей церемонию похорон. Фрэнк и
Виктор, второй по старшинству, произнесли короткие речи. Папенька Джо предложил
помолиться о душе дочери. И наконец, Пит Бридлав, подросток, который летом
выкашивал нашу лужайку, а зимой сгребал с дорожек снег, вышиб у всех слезу,
спев «Буду восхвалять Господа…», — псалом, который, по уверениям Фрэнка,
Джоанна девочкой любила больше других. Как Фрэнку удалось найти Пита и убедить
его спеть псалом, осталось для меня загадкой.
Мы выдержали все. И прощание с усопшей днем и вечером во
вторник, и поминальную службу в среду утром, и короткую молитву у могилы на
кладбище «Феалоун». Я помню, какая стояла жара, как одиноко мне было без Джо,
как я жалел о том, что не купил новые туфли. Джо наверняка выговорила бы мне за
те, что я надел, если б не умерла.
Потом я переговорил с моим братом Сидом, считая, что мы
должны что-то предпринять в отношении матери и тети Френсин, пока они обе
окончательно не перешли из реального мира в Сумеречную Зону
[7]
. Они слишком
молоды, чтобы отправлять их в дом престарелых. И что думает по этому поводу Сид?
