— Мне? Зачем?
— Позвольте пропустить даму вперед.
Она издала нервный смешок:
— Я хотела пригласить вас на обед. Вернее, мы с Киа хотим
пригласить вас на обед. Мне следовало сделать это раньше. Вы очень нам помогли.
Придете?
— Да, — без запинки ответил я. — Буду вам очень признателен.
Тем более, что нам есть о чем поговорить. — Последовала долгая пауза. — Мэтти?
Вы еще здесь?
— Он вас зацепил, да? Этот ужасный старик. Втянул в эту
историю? — Из голоса исчезли все эмоции, он стал тусклым, мертвым.
— Да и нет. Скорее, в эту история меня втянула судьба, или
стечение обстоятельств, или Бог. В то утро я оказался на дороге не из-за Макса
Дивоура. Я преследовал ускользавший от меня «вилладжбургер».
Она не рассмеялась, но голос слегка ожил, чему я только
порадовался. Люди, которые говорят таким мертвым, ничего не выражающим голосом,
обычно сильно запуганы. И от ужаса ничего не соображают.
— Я все-таки сожалею, что из-за моих неприятностей досталось
и вам.
Хорошо, что мне не придется рассказывать ей по телефону о
привлечении к этому делу Джона Сторроу, подумал я. Как бы она не подумала, что
я решил добавить ей неприятностей.
— В любом случае я готов приехать к вам. Когда?
— Как насчет сегодняшнего вечера?
— Превосходно.
— Вот и хорошо. Только обедать нам придется рано, чтобы моя
девочка не заснула за десертом. Если не возражаете, ждем вас к шести.
— Не опоздаю ни на минуту.
— Киа будет в восторге. Гости у нас — большая редкость.
— Она больше никуда не уходит?
Я испугался, что Мэтти может оскорбиться. Но она
рассмеялась:
— Господи, да нет же! Вся эта субботняя суета очень ее
напугала. Теперь она подходит ко мне, чтобы сказать, что больше не будет
качаться на качелях и поиграет в песочнице. И говорит она только о вас. Вы у
нее «тот высокий дядя, который унес меня с дороги». Я думаю, она беспокоится,
не сердитесь ли вы на нее.
— Скажите ей, что не сержусь. Нет, не надо. Я скажу ей сам.
Мне что-нибудь принести?
— Бутылку вина? — Нотка сомнения. — Это не перебор? Я же
собираюсь только поджарить гамбургеры в гриле и сделать картофельный салат.
— Отнюдь. Запить гамбургеры вином — самое оно.
— Спасибо. Я тоже очень рада, что вы приедете. Гости у нас
практически не бывают.
Тут я едва не признался ей, что за последние четыре года
первый раз собираюсь на встречу с женщиной.
— Благодарю за приглашение.
Отключая связь, я вспомнил, что Джон Сторроу советовал мне
встречаться с ней только на людях, чтобы не давать повода для сплетен. Если она
будет жарить гамбургеры на мангале, люди увидят, что мы все еще одетые, во
всяком случае, большую часть вечера. В какой-то момент она, однако, из
вежливости пригласит меня в трейлер. А я, тоже из вежливости, войду.
Повосхищаюсь портретом Элвиса на стене, или дешевенькими декоративными
тарелками, или чем-то еще, что там у них украшает стены. Потом я позволю Кире
показать мне свою спальню, буду ахать и охать над ее плюшевым зоопарком и
любимой кухней, если того потребует ситуация. Таковы реалии жизни. Какие-то из
них твой адвокат может понять, а какие-то, к сожалению, нет.
— Правильно я все делаю, Бантер? — спросил я мышиное чучело.
— Звякни колокольчиком один раз, если да, два — если нет.
Я уже пересекал прихожую, держа курс на северное крыло,
предвкушая, как встану под прохладный душ, когда на шее Бантера коротко звякнул
колокольчик. Я остановился, напряг слух, ожидая второго звонка. Напрасно.
Минуту спустя я двинулся дальше и скоро уже блаженствовал в душе.
* * *
Супермаркет Лейквью предлагал неплохой выбор вин. Местные
вино практически не покупали, а вот среди приезжих оно пользовалось успехом. Я
выбрал бутылку красного «мондэви». Дорогого вина, которое подошло бы к более
изысканной трапезе, чем гамбургеры и картофельный салат, но я собирался
отлепить наклейку с ценой, чтобы не смущать Мэтти. В очереди в основном стояли
туристы, в футболках, прилипших к мокрым плавкам или купальникам, с песком на
ногах. Медленно продвигаясь к кассе, я разглядывал мелочевку, выложенную на
прилавке. Среди прочего там лежали несколько пластиковых мешочков с надписью
МАГНИФИТ
В информационном листке указывалось, что в каждом мешочке
два комплекта всех букв алфавита плюс дополнительные гласные. Я взял два
мешочка, а потом и третий, решив, что дочка Мэтти Дивоур достаточно взрослая
для такого подарка.
* * *
Кира, увидев мой «шевроле», въезжающий в заросший сорняками
двор, спрыгнула с качелей, метнулась к матери и спряталась за ней. Когда я
подходил к жаровне, что стояла у сложенных из шлакоблоков ступенек, ведущих к
двери, ребенок, который так бесстрашно болтал со мной в субботу, едва
выглядывал из-за маминой юбки, ухватившись за нее пухлыми ручонками.
Но два часа многое изменили. И когда начали сгущаться
сумерки, Кира уже сидела у меня на коленях в маленькой гостиной трейлера и,
мужественно борясь со сном, внимательно слушала историю Золушки. Диван, на
котором мы расположились, наверняка был куплен в магазине уцененных товаров, но
в целом мои предположения о внутреннем убранстве трейлера не подтвердились. На
одной стене висела репродукция картины Эдуарда Хоппера, на другой, над
пластмассовым столиком — «Подсолнухи» Винсента ван Гога. Почему-то в трейлере
Мэтти Дивоур они очень даже смотрелись.
— Хьюстальная туфелька пойезет ей нозку — врезалась Ки в мое
монотонное чтение.
— Никогда, — возразил я. — Хрусталь для туфелек
изготавливался в королевстве Гримуа. Гладкий и очень прочный. Но он рассыпался
в прах, если обладательница туфелек начинала визжать.
— А мне такие купят?
— К сожалению, нет, Ки. Теперь никто не знает, как делать
хрусталь для туфелек. Он утерян безвозвратно, как толедская сталь. — За день
воздух в трейлере сильно прогрелся, да и Ки прижималась ко мне жарким тельцем,
но я не жаловался. Приятно, знаете ли, сидеть с ребенком на коленях. Во дворе
ее мать что-то напевала, собирая посуду с карточного столика, за которым мы
обедали. Ее пение еще больше поднимало мне настроение.
— Дальше, дальше! — Кира тыкала пальцем в Золушку, моющую
пол. Маленькая девочка, испуганно выглядывающая из-за ноги матери, исчезла;
сердитая собеседница, твердо решившая попасть в субботу на пляж, исчезла; у
меня на коленях сидела сонная кроха, умница и красавица. — А то я засну.
