— Не очень. Мне очень жаль, что все так вышло.
— После похорон матери мой брат, Хью, предложил мне поехать
к нему, в Род-Айленд, но я видела, что его жена не в восторге от такой
перспективы, и я ее не виню. С пятнадцатилетней девчонкой она хлебнула бы
проблем. Опять же, меня только что выбрали капитаном группы поддержки школьной
футбольной команды. Теперь-то понятно, какая это ерунда, но тогда я этим очень
гордилась.
Разумеется, гордилась. О чем еще могла мечтать дочь
алкоголиков? Учитывая, что с родителями она жила одна. И видела, как
прогрессирует болезнь, мало-помалу лишая их человеческого облика.
— Я перебралась к тете Флоренс, которая жила в двух милях от
нас. Нам хватило трех недель, чтобы понять, что мы совсем не любим друг друга,
но два года мы уживались под одной крышей. Потом, на каникулах перед последним
годом учебы в средней школе, я устроилась на работу в «Уэррингтон» и встретила
Лэнса. Когда он предложил мне выйти за него замуж, тетя Фло отказалась дать
свое согласие. А когда я сказала ей, что беременна, она отказалась от прав
опекуна, так что ее согласие мне больше не требовалось.
— Вы бросили школу?
Он скорчила гримаску, кивнула.
— Я не хотела, чтобы шесть месяцев одноклассники смотрели,
как я раздуваюсь, словно воздушный шар. Лэнс меня поддержал. Сказал, что я могу
сдать экзамены экстерном. В прошлом году я их сдала. Без труда. А теперь мы с
Ки предоставлены самим себе. Даже если моя тетя согласится мне помочь, что она
может сделать? Она работает на швейной фабрике в Касл-Роке и получает примерно
шестнадцать тысяч долларов в год.
Я кивнул, подумав о том, что примерно столько же получал раз
в квартал за переиздания моих книг на французском. И тут я вспомнил слова Ки,
сказанные в день нашей встречи.
— Когда я уносил Ки на обочину, она сказала, что уйдет к
седой нанни, если вы будете на нее сердиться. Если ваши родители умерли, кого
она имела… — Только я мог и не спрашивать: мне вполне хватало ума, чтобы
сложить два и два. — Седая нанни — Роджетт Уитмор? Секретарь Дивоура? Но это
означает…
— Что Ки бывала у них? Конечно, бывала. Еще месяц тому назад
я довольно часто разрешала ей навещать своего деда, соответственно и Роджетт.
Раз или два в неделю иногда она оставалась у них и на ночь. Ки нравится ее
«седой паппи», во всяком случае, сначала нравился, а от этой жуткой женщины она
просто без ума. — Мне показалось, что по телу Мэтти пробежала дрожь, хотя ночь
выдалась теплая.
— Дивоур позвонил сказать, что приедет на похороны сына, и
спросил, сможет ли он повидаться с внучкой. Вежливый, обходительный, словно и
не пытался откупиться от меня с того самого момента, как Лэнс сказал ему, что
мы собираемся пожениться.
— А он пытался?
— Еще бы. Поначалу предложил сто тысяч долларов. В августе
1994-го, сразу после того, как Лэнс сообщил ему, что мы поженимся в середине
сентября.
— За что?
— Мне предлагалось отстать от его мальчика и уехать в
неизвестном направлении, не оставив адреса. Я рассказала об этом Лэнсу, и он
чуть не выпрыгнул из штанов. Позвонил своему старику и заявил, что мы все равно
поженимся, нравится ему это или нет. Сказал, что ему лучше бы вести себя как
положено, если он хочет увидеть своих внуков.
Будь у Лэнса Дивоура другой отец, подумал я, можно было бы
сказать, что он отреагировал адекватно. Я, во всяком случае, проникся к нему
уважением. Да только он имел дело с человеком, который в детстве украл новый
снегокат Скутера Ларриби.
— Эти предложения я получала непосредственно от Дивоура, по
телефону. В отсутствие Лэнса. Потом, за десять дней до свадьбы, ко мне
пожаловал Дикки Осгуд. Мне предлагалось позвонить по телефону — номер он мне
продиктовал — в Делавэр, а когда я позвоню… — Мэтти покачала головой. — Вы не
поверите. Такое возможно только в книгах.
— Могу высказать догадку?
— Попробуйте.
— Он попытался купить ребенка. Купить у вас Киру.
Ее глаза широко раскрылись. Луна уже поднялась, так что
изумление, отразившееся на ее лице, не укрылось от меня.
— Сколько? — спросил я. — Мне любопытно. Сколько он
предложил вам за то, что вы родите ребенка, оставите его Лэнсу и исчезните?
— Два миллиона долларов, — прошептала Мэтти. — Положенные в
любой банк по моему выбору, к западу от Миссисипи. При условии, что я подпишу
договор, согласно которому буду держаться подальше от нее… и Лэнса… до апреля
две тысячи шестнадцатого года.
— То есть, пока Кире не исполнится двадцать один.
— Да.
— А поскольку Осгуд не знал никаких подробностей, репутация
Дивоура в городе не пострадала бы.
— Точно. И двумя миллионами дело не ограничивалось. Я
получала бы по миллиону на пятый, десятый, пятнадцатый и двадцатый дни рождения
Киры. — Она покачала головой, словно не верила только что произнесенным словам.
— На кухне вздувается линолеум, с душа падает головка, этот чертов трейлер
скоро проржавеет насквозь, но я могла бы иметь шесть миллионов долларов.
А ты рассматривала, это предложение всерьез, Мэтти…
Хотел я задать этот вопрос, но счел подобное любопытство
неприличным.
— Вы сказали Лэнсу?
— Пыталась не говорить. Он и так злился на отца, и мне не
хотелось еще больше обострять их отношения. Я не хотела, чтобы наша семейная
жизнь начиналась с ненависти, пусть для нее и были основания… не хотела, чтобы
Лэнс… потом… вы понимаете… — Она вскинула руки и уронила их на колени. Она
показалась мне такой беззащитной.
— Вы не хотели, чтобы через десять лет Лэнс сказал вам: «Ты,
сука, испортила мне отношения с отцом».
— Примерно так. Но в конце концов меня прорвало. Наверное,
иначе и быть не могло. Выросла я в бедной семье, первые колготки появились у
меня в одиннадцать, до тринадцати я заплетала косу или носила конский хвост,
думала, что штат Нью-Йорк и город Нью-Йорк — это одно и тоже… а этот человек…
отец Лэнса, которого я никогда не видела… предложил мне шесть миллионов. Я
ужасно боялась. Мне снилось, что ночью он приходит ко мне в образе тролля и
выкрадывает моего ребенка. Он проскальзывал в окно, как змея…
— Безусловно, таща за собой кислородную маску.
Мэтти улыбнулась:
— Тогда я ничего не знала про кислород. И про Роджетт
Уитмор. Я лишь хочу сказать, что мне было всего семнадцать и я не умела хранить
тайны. — При этих словах мне пришлось скрыть улыбку: она произнесла их таким
тоном, будто десятилетия разделяли ту наивную девушку и эту женщину, экстерном
закончившую школу.
