(СЛЕД.: Дрейк — Рейфорду.
Останавливается у лотка с овощами, чтобы поговорить с
парнем, который стоит за лотком, старый знакомец, ему нужно колоритное имя.
Соломенная шляпа. Футболка с кем-то из Диснейленда. Говорят они о Шеклефорде.)
Я вытащил страницу из каретки, положил ее поверх уже
отпечатанных и дописал ручкой:
Позвонить Теду Розенкрайфу насчет Рейфорда.
Розенкрайф, отслуживший свое моряк, жил в Дерри. Я
пользовался его услугами при подборе материала для нескольких книг. Для одной
он предоставил мне описание процесса изготовления бумаги, для второй — сведения
о миграции некоторых перелетных птиц, для третьей — особенности архитектуры
погребальных комнат пирамид. Мне всегда требовались «основные сведения», а не
«полный объем информации». Свои произведения я предпочитал не перегружать
конкретикой. Стиль Артура Хейли не по мне. Такие книги я и читать не могу, не
то что писать. «Основные сведения» позволяли мне оживлять фон повествования.
Рози это знал, и мы отлично сработались.
На этот раз мне хотелось получить основные сведения о
флоридской тюрьме Рейфорда, особенно о той ее части, где приводились в исполнение
смертные приговоры. Интересовала меня и психология серийных убийц. Я подумал,
что Рози будет рад моему звонку, точно так же, как радовался ему я.
Я взял со стола восемь напечатанных через два интервала
страниц и скоренько проглядел каждую, не переставая удивляться их
существованию. Неужели они действительно вышли из-под моей руки?
Содержание мне понравилось. Все четыре года писательского
воздержания ко мне продолжали приходить идеи, тут никакого психологического
барьера не возникало. Одна мне приглянулась особенно, именно на основе таких и
пишутся бестселлеры, но только тогда я лишился способности писать. Еще с
десяток идей попадало в категорию «очень неплохие». Некоторые, появившись, тут
же начинали разрастаться, словно волшебное зернышко Джека. Но в большинстве
своем они сверкали, как падающие звездочки, возникая, когда я вел автомобиль,
гулял или вечером лежал в кровати, ожидая, когда сон смежит мне веки. А потом
пропадали вовсе или таки превращались в романы.
Именно из такой «звездочки» родился «Мужчина в красной
рубашке». Как-то раз я увидел мужчину в ярко-красной рубашке, который мыл
витрину универмага «Джей-Си Пенни» в Дерри, еще до того, как «Пенни»
перебазировался в торговый центр. Молодой человек и девушка прошли под
лестницей… Как известно, это очень плохая примета. Впрочем, эти двое не знали,
где они шли: держались за руки, смотрели друг другу в глаза, двое влюбленных,
забывших о существовании окружающего мира. Высокий молодой человек головой едва
не задел ног мойщика. Если б задел, тот точно свалился бы с лестницы.
Этот эпизод уместился в пять секунд. А вот «Мужчину в
красной рубашке» я писал пять месяцев. Хотя на самом деле на создание книги
ушло мгновение. В реальном мире голова молодого человека и ноги мойщика
разминулись, я же представил себе, что будет при их соприкосновении. А написать
книгу — дело техники.
Идея, которую я начал разрабатывать, не входила в число
Действительно Великих Идей Майка (голос Джо настаивал на прописной букве в
начале каждого слова), однако могла считаться звездочкой. Не имела они никакого
отношения и к моим прежним готическим изыскам (на этот раз меня не могли бы
назвать Ви-Си Эндрюс с членом). Однако добротность замысла не вызывала
сомнений, отсюда и плодотворная утренняя работа.
Главного злодея звали Энди Дрейк. Частный детектив с
Ки-Ларго. Сорока лет, разведенный, отец трехлетней дочери. Знакомство с ним
происходило в Ки-Уэст, в доме Реджины Уайтинг. У миссис Уайтинг тоже была
дочка, только пятилетняя. Мужем миссис Уайтинг был очень богатый владелец строительной
фирмы, который понятия не имел о том, что стало известно Энди Дрейку: до 1992
года Реджину Тейлор Уайтинг звали Тиффани Тейлор и она работала в Майами
девушкой по вызовам, причем высшего разряда.
Все это я напечатал до первого телефонного звонка. Но я уже
знал, что за этим последует, поэтому в ближайшие несколько дней меня ждала
рутинная работа, при условии, что я не лишусь чудесным образом вернувшейся ко
мне способности писать книги.
Однажды, когда Карен Уайтинг было три года, зазвонил
телефон. Мама и дочка в это время сидели в маленьком бассейне во внутреннем
дворике. Реджина сначала хотела попросить слугу ответить на звонок, но потом
решила взять трубку сама: мужчина, который работал у них постоянно, свалился с
гриппом, а обращаться к тому, что прислали на замену, она сочла неудобным.
Наказав дочери сидеть, не шевелясь, Реджина выпрыгнула из бассейна, чтобы снять
телефонную трубку. Карен подняла руку — отгородиться от волны, поднятой матерью
— и при этом выронила куклу, которую мыла. Наклонилась, чтобы поднять ее со
дна, и тут ее волосы втянуло в трубу, по которой мощный насос откачивал воду,
обеспечивая циркуляцию (статья о подобном фатальном инциденте, прочитанная мною
два или три года тому назад, как раз и стала отправной точкой сюжета).
Именно слуга, человек без имени, в рубашке цвета хаки,
присланный на два-три дня, увидел, что произошло, и бросился к бассейну прыгнул
в воду и вытащил ребенка. Часть волос и кусок кожи так и остались на дне. Он
сделал девочке искусственное дыхание, и она задышала вновь (мне не терпелось
написать этот колоритный, вибрирующий от эмоций эпизод). Потом он отказывается
от всех предложений о компенсации, которые как из рога изобилия сыплются изо
рта потрясенной, чуть ли не бьющейся в истерике мамаши. Но в конце концов
оставляет ей свой адрес, чтобы его смог поблагодарить и ее муж. Как выясняется,
и адрес, и имя с фамилией, Джон Сэнборн, оказываются фальшивыми.
Двумя годами позже добропорядочная жена, которая в прошлом
вела совсем другую жизнь, видит фотографию мужчины, спасшего ее ребенка, на
первой полосе майамской газеты. В статье указано, что его зовут Джон Шеклефорд
и он арестован за изнасилование девятилетней девочки. Более того, он
подозревается в совершении чуть ли не сорока других убийств, в основном детей.
«Вы поймали Бейсболиста? — выкрикнет один из репортеров на пресс-конференции. —
Вы поймали Бейсболиста?»
— Что ж, — сказал я себе, спускаясь вниз, — полиция ответит,
что сомнений в этом нет.
В этот день слишком много катеров бороздило поверхность
озера, так что от купания нагишом пришлось отказаться. Я надел плавки,
перебросил полотенце через плечо и пошел вниз по лестнице-тропе, той самой, что
в моем сне освещалась бумажными фонариками. Чтобы смыть пот ночных кошмаров и
неожиданных утренних трудов.
«Сару-Хохотушку» отделяют от озера тридцать три
ступеньки-шпалы. Четыре или пять остались позади, когда до меня наконец-то
дошло, что случилось. Губы у меня задрожали. Деревья, вода, небо — все
расплылись перед глазами. Из горла вырвался сдавленный стон. Колени
подогнулись, я плюхнулся на шпалу-ступеньку. На какое-то мгновение мне
показалось, что все уже позади, ложная тревога, но слезы покатились градом. Я
ухватил зубами край полотенца, чтобы не рыдать в голос. Боялся, что меня
услышат на каком-нибудь катере и подумают, что кого-то убили.
