— Впервые слышу… Я знаю о Саре и «Ред-топ бойз», но о
мальчике — нет. — Я помолчал. — Он утонул?
— Нет, угодил в капкан. Весь день пытался освободиться, звал
на помощь. Наконец его нашли. Ногу ему спасли, но лучше бы отрезали сразу.
Началось заражение крови, и мальчик умер. Летом девятьсот первого года.
Поэтому, думаю, они и ушли. Слишком тяжелые воспоминания вызывало это место. Но
мальчуган, как называла его моя мама, остался. Она говорила, что он до сих пор
в Тэ-Эр.
Мне оставалось лишь гадать, что сказала бы миссис М.,
расскажи я о том, что этот мальчуган приветствовал меня в ночь приезда из
Дерри, да и потом появлялся несколько раз.
— Или вот отец Кенни Остера, Нормал, — продолжила миссис М.
— Вы ведь знаете эту историю? О, это кошмарная история. — Однако выглядела она
более чем довольной, то ли потому, что знала кошмарную историю, то ли — получив
возможность рассказать ее.
— Нет, — покачал я головой. — Кенни, конечно, знаю. У него
еще большой волкодав. Черника.
— Да. Он столярничает и берется присматривать за коттеджами.
Этим же занимался и его отец. Так вот, вскоре после окончания Второй мировой
войны Нормал Остер утопил младшего брата Кенни у себя во дворе. Они тогда жили
на Уэсп-Хилл, там, где дорога раздваивается, одна уходит к старому лодочному
причалу, вторая — к порту. Малыша он утопил, между прочим, не в озере. Положил
под струю воды, бьющую из колонки и держал под ней, пока ребенок не наглотался
воды и не умер.
Я смотрел на нее, а ветер шуршал развешанным на веревках
бельем. Я думал о чуть металлическом привкусе воды, наполнявшей мой рот и
горло. Таким вкусом обладала как речная, так и артезианская вода, поднятая из
глубины, из-под озера. Думал о послании с передней панели холодильника: help im
drown.
— Он так и оставил ребенка под колонкой. Сел в свой новый
«шевроле» и поехал сюда, на Сорок вторую дорогу. Взял с собой ружье.
— Уж не собираетесь ли вы сказать, миссис Мизерв, что отец
Кенни Остера застрелился в моем доме?
Она покачала головой:
— Нет. Он застрелился на выходящей на озеро террасе
Брикерсов. Сел на поручень и снес свою дурную голову.
— Брикерсов? Я не помню…
— И не можете помнить. С шестидесятых здесь никаких
Брикерсов нет. Они из Делавэра. После них коттедж купили Уэршбурны, но теперь
нет и их. Дом пустует. Изредка этот дуралей Осгуд приводит кого-то и показывает
дом, но он никогда не продаст его за цену, которую просит. Помяните мои слова.
Уэшбурнов я знал, мы не раз играли с ними в бридж. Приятная
пара. Их коттедж стоял неподалеку к северу от «Сары-Хохотушки». Дальше домов не
было: берег становился слишком крутым, подлесок — густым. Улица тянулась дальше,
к Сияющей бухте, но туда заглядывали только охотники да любители черники. Благо
росло ее сколько хочешь.
Нормал
[98]
, подумал я. Ничего себе имечко для человека,
утопившего своего маленького сына в собственном дворе под струей из колонки.
Ха-ха-ха.
— Он оставил записку? Объяснение?
— Нет. Но люди говорят, что и его призрак бродит вдоль
озера. В маленьких городках призраков вроде бы особенно много, но я не берусь
утверждать, есть они или нет. Знаю только, что сама не видела и не слышала ни
одного. А о вашем коттедже я могу сказать следующее, мистер Нунэн: тут всегда
пахнет сыростью, сколько его ни проветривай. Наверное, причина в бревнах. Не
стоит строить бревенчатые дома у озера. Дерево впитывает влагу.
Ее сумка стояла на земле. Теперь она подняла ее. Черную,
вместительную, бесформенную сумку женщины из провинции, используемую
исключительно по назначению. Унести в ней миссис М. могла много.
— Не могу я стоять тут целый день, хотя поболтать с вами —
одно удовольствие. Мне еще надо заглянуть в одно место. Лето в этих краях —
время жатвы, сами знаете. Не забудьте снять выстиранную одежду до вечера,
мистер Нунэн. Чтобы она не намокла от росы.
— Не забуду, — пообещал я. И не забыл. А когда вышел из дома
в одних плавках, мокрый от пота: работал-то я в духовке (теперь я уже понимал,
что без кондиционера никак нельзя), меня ждал сюрприз. Кто-то поработал с моим
бельем. Теперь мои джинсы и рубашки висели на внутренней веревке, а трусы и
носки — на внешней. Видать, мой невидимый гость, один из моих невидимых гостей,
решил немного поразвлечься.
* * *
На следующий день я поехал в библиотеку и первым делом
восстановил читательский билет. Линди Бриггс лично взяла у меня четыре доллара
и внесла мои данные в компьютер, предварительно выразив соболезнования в связи
с безвременной кончиной супруги. И, как в случае с Биллом Дином, я уловил упрек
в ее голосе, словно вина в том, что она так запоздала с соболезнованиями,
лежала на мне. Наверное, лежала.
— Линди, у вас есть история города? — спросил я после того,
как Джо воздали должное.
— У нас их две. — Она наклонилась ко мне через стол, хрупкая
женщина в пестром платье без рукавов, с поблескивающими за толстыми стеклами
очков глазами, и уверенно добавила: — Обе не так уж и хороши.
— Какая лучше? — не замедлил я со следующим вопросом.
— Вероятно, написанная Эдуардом Остином. В середине
пятидесятых он приезжал сюда каждое лето и поселился здесь, выйдя на пенсию.
«Дни Темного Следа» он написал в тысяча девятьсот шестьдесят пятом или
шестьдесят шестом. Опубликовал на свои деньги, потому что ни одно издательство
его книга не заинтересовала. Даже региональные издатели ему отказали. — Она
вздохнула. — Местные книгу покупали, но сколько экземпляров они могли купить?
— Полагаю, всего ничего.
— Писатель он не из лучших. Да и фотограф тоже. От его
черно-белых иллюстраций у меня болят глаза. Однако там есть несколько
интересных историй. Об изгнании микмаков, о своенравном жеребце генерала Уинга,
о финансовых аферах в восьмидесятых годах прошлого столетия, о пожарах
тридцатых…
— Что-нибудь насчет «Сары и Ред-топов»?
Улыбнувшись, она кивнула:
— Наконец-то решили ознакомиться с историей собственного
дома? Рада это слышать. Он нашел их старую фотографию, она приведена в книге.
Он полагал, что снимок сделали на ярмарке во Фрайбурге в 1900 году. Эд говорил,
что многое бы отдал за возможность послушать их пластинку.
— Я бы тоже, но они не записали ни одной. — Внезапно мне
вспомнился риторический вопрос греческого поэта Георгия Сефериса: «Это голоса
наших умерших друзей или всего лишь граммофон?» — Что случилось с мистером
Остином? Вроде бы я не слышал такой фамилии.
