Долго, очень долго, плот не приближался ни на йоту. Я
говорил себе, что это оптический обман, причина которого в сгущающихся
сумерках, в цвете воды, из багряной превращающейся в чернильно-черную, но
доводы эти звучали все менее убедительно по мере того, как тяжелели руки, а
воздух отказывался проникать в легкие.
Нас разделяло тридцать ярдов, когда левую ногу свела
судорога. Я повернулся на бок, как тонущая лодка, попытался дотянуться до ноги.
Наглотался воды. Меня тут же вырвало. Одной рукой я схватился за живот, вторая
все тянулась к ноге.
Я тону, с удивительным спокойствием подумал я. Так, значит,
это происходит.
И тут рука ухватила меня за загривок в том самом месте, куда
угодил камень Уитмор, и дикая боль тут же вернула меня в реальность,
подействовала лучше, чем укол эпинефрина
[104]
. А другая рука ухватилась за мою
левую ногу и ее обожгло, как огнем. Судорога прошла, я вынырнул на поверхность
и с новыми силами поплыл к плоту. Еще несколько, как мне показалось, секунд, и
я, тяжело дыша, уже держался за перекладину лесенки, ведущей на плот, не зная,
то ли я выживу, то ли сердце разнесет мне грудь, как осколочная граната.
Наконец легкие начали возмещать недостаток кислорода, и я понял: худшее позади.
Выждав еще минуту-другую, пока успокоится сердцебиение, я вылез на плот в
последних остатках сумерек. Какое-то время я стоял, глядя на запад, а вода
потоками стекала с доски. Затем я повернулся к ним, чтобы показать, что их
затея провалилась. Но свою победу мне пришлось отмечать в одиночестве. Улица
опустела. Дивоур и Роджетт Уитмор ушли.
* * *
Возможно, ушли. Потому что, а я это хорошо помню, большая
часть Улицы уже спряталась в темноте, и знать этого я не мог.
Скрестив ноги, я сидел на плоту, пока не взошла луна, ловя
каждый звук, следя за каждым движением. Просидел, по моим прикидкам, не меньше
получаса. Может, минут тридцать пять. На часы я посмотрел, но они ничем мне не
помогли. Стрелки застыли на половине восьмого: в тот самый момент их залило
водой. Так что к убыткам, причиненным мне Дивоуром, я мог добавить и стоимость
«таймекс индигло» — 29 долларов и 75 центов.
Наконец я осторожно спустился по лесенке и медленно поплыл к
берегу. Я отдохнул, голова не гудела (хотя затылок, то место, куда угодил
камень Роджетт, саднило) и меня уже не удивляло, что такое могло случиться
наяву и со мной. Пожалуй, последнее более всего поразило меня. Я и представить
себе не мог, что богатый компьютерный барон попытается утопить меня, таким вот
образом свести счеты с романистом, который перешел ему дорогу.
Могло ли это решение спонтанно возникнуть в голове Дивоура?
Случайной ли была наша встреча? Учитывая внезапность его появления у меня за
спиной — вряд ли. Скорее всего он держал меня под наблюдением с четвертого
июля, может, с другого берега за мной следили люди, оснащенные хорошей оптикой.
Параноидальный бред, мог бы сказать я, да только эта парочка едва не утопила
меня в озере Темный След, как ребенок топит в луже бумажный кораблик.
Я решил, что плевать мне на тех, кто мог наблюдать за мной с
другого берега. Я решил, что плевать мне на этих стариканов, если они и
поджидают меня, прячась за деревьями. Я плыл, пока ноги не коснулись растущих
на дне водорослей, пока не увидел поднимающийся к «Саре-Хохотушке» склон. А
потом встал, поморшился от холодного ветерка, хромая вышел из воды, одной рукой
прикрывая голову от возможного града камней. Но камни в меня не полетели. Я
постоял на Улице. Вода стекала с джинсов и рубашки на утоптанную землю, я
посмотрел направо, потом налево. Похоже, в этой части озерного периметра я
пребывал в гордом одиночестве. Я поглядел на воду. В слабом лунном свете темнел
квадрат плота.
— Спасибо, Джо, — вырвалось у меня, и я начал подниматься по
железнодорожным шпалам. Одолев половину лестницы, я остановился. Никогда в
жизни я не чувствовал такой усталости.
Глава 18
Я поднялся на террасу, вместо того чтобы обойти дом и войти
через крыльцо. Двигался я по-прежнему с трудом, ноги стали раза в два тяжелее.
В гостиной я с изумлением огляделся, словно отсутствовал лет десять и нашел
все, как было: Бантер на каминной доске, «Бостон глоуб» на диване, сборник
кроссвордов на комоде у стены, тарелка с остатками овощного рагу — на кофейном
столике. Пожалуй, только тут я осознал, что же со мной случилось: я вышел на
прогулку, оставив в комнате привычный беспорядок, и едва не погиб. Вернее, меня
едва не убили.
Меня бросило в дрожь. Я проследовал в ванную северного
крыла, снял мокрую одежду, швырнул в ванну и повернулся к зеркалу над
раковиной. Выглядел я как участник потасовки в баре, потерпевший поражение.
Длинная, с запекшейся кровью, царапина на бицепсе. Приличных размеров синяк на
левой ключице. Кровавая, уходящая за ухо царапина на шее — след камня с кольца
красотки Роджетт.
Я взял зеркальце для бритья и с его помощью обследовал
затылок. «Неужели до сих пор не дошло? Видать, череп у тебя слишком толстый» —
так, бывало, в детстве кричала на меня мать. Теперь я благодарил Бога, что
относительно толщины черепа она не ошибалась. Место соприкосновения с тростью
Дивоура походило на усеченный конус потухшего вулкана. А об удачном попадании
Уитмор напоминала рваная рана, которую следовало зашить, если я не хотел, чтобы
остался шрам. Кровь налипла на волосы, стекла на шею. Кто знает, сколько ее
вытекло, пока я «купался» в озере?
Я налил в сложенную лодочкой ладонь перекиси водорода, плеснул
на рану, как лосьон после бритья. Ожгло так, что я едва подавил крик. Когда
боль утихла, я смочил в перекиси ватный тампон и промыл остальные раны.
Потом я принял душ, надел футболку и чистые джинсы и прошел
в холл, чтобы позвонить шерифу округа. Искать номер телефона мне не пришлось:
номера полицейского управления Касл-Рока и управления шерифа округа Касл Билл
Дин заботливо выписал на отдельный листок, вместе с номерами пожарной команды,
службы «скорой помощи» и еще одного, по которому за полтора бакса каждый мог
узнать три слова из сегодняшнего кроссворда в «Таймс». Листок этот висел на
стене над столиком с телефонным аппаратом.
Я быстро набрал три первые цифры, а потом сбавил скорость. А
набрав 955–960, и вовсе опустил руку. Так я и стоял в холле, прижав трубку к
уху, и представлял себе еще один заголовок, не в респектабельной «Таймс», а в
отдающей желтизной «Нью-Йорк пост».
ПИСАТЕЛЬ — ПРЕСТАРЕЛОМУ КОМПЬЮТЕРНОМУ МАГНАТУ: «АХ ТЫ
ХУЛИГАН!»
И тут же фотографии, моя, на которой я выгляжу чуть моложе
своих лет, и столетнего Макса Дивоура. «Пост», уж конечно, позабавит своих
читателей, рассказав им, как Дивоур (вместе со своей напарницей, пожилой дамой,
которая, если ее намочить в воде, потянет фунтов на девяносто) сбросил в озеро
писателя, годящегося ему во внуки, и, судя по фотографии, мужчину стройного,
сильного и подтянутого.
