Обижать неизвестного никто не стал – просто по случайному
совпадению как раз начались профилактические работы с ходовой частью, и могучий
винт крейсера провернулся несколько раз. В конце-то концов, откуда они могли
знать, что кто-то балуется с аквалангом в опасной близости, если хозяева ни о
чем таком не предупреждали? Словом, куски майора живописно поплыли по акватории...
Сел на винт, бедолага...
Он вернулся к машине. Чайник уже пускал пар из носика, и
Ольга распечатывала картонную пачку с цейлонским.
– Сыпь прямо в чайник, – сказал он, присаживаясь на
корточки и вытаскивая сигареты. – Комфорт, а?
– Что там?
– А ничего интересного пока. Да, в деревне есть-таки
лодочки. Попьем чайку и двинемся, – он показал рукой. – Напрямик,
вниз по склону.
– А машина?
– Запрем и здесь оставим. Все равно, не зная окрестных
дорог, приличные автогонки устраивать глупо, если что...
С реки послышался длинный гудок, и Мазур упруго выпрямился,
подхватил бинокль. Рысцой вернулся к наблюдательному пункту.
И прибыл туда как раз вовремя: бело-зеленый паром, мощно
вспенивая воду, оставляя широкий кильватерный след, плыл поперек реки. И на палубе
стояли только две машины: УАЗ-469, раскрашенный в желто-голубые милицейские
цвета, с мигалкой и репродуктором – и «Волга» в такой же раскраске, с мигалкой,
но без репродуктора.
«Что-то это мне не нравится, – подумал Мазур, не
опуская бинокля. – Конечно, в глуши любой представитель власти,
милицейской в том числе, держится маленьким князьком и погонит пустой паром
ради себя одного, конечно, у милиции в районе пожара могут оказаться свои дела
– и все же совпадение чересчур многозначительное. Мы ведь давно уже
договорились, что оптимизма ради всегда будем надеяться на лучшее, но
готовиться к худшему...»
А вот и катерок – торчит себе на якоре почти на том же
месте, весь темно-синий, только иллюминаторы обведены белой каймой, на носу
виднеется белое короткое название, но из-за расстояния не прочесть. Закрыт
почти целиком, только в корме осталось свободное место – и там торчит у низкого
борта человеческая фигура. То и дело подносит к глазам какой-то черный предмет,
направляя его на берег, – и, что характерно, не видно ни единой удочки,
ничего похожего на сеть... Странные рыбаки, право. А кроме рыбаков, никому
другому вроде бы и незачем торчать всю ночь на якоре посередине реки...
Пора решаться – иначе вновь настанет момент, когда придется
лишь отвечать на ходы противника...
Вернулся к машине, на ходу закрывая футляр бинокля. Ольга
сидела в машине, что-то делая. Он не сразу и сообразил – а когда она вылезла,
присвистнул.
За все это время привык видеть ее без всякой косметики, а
сейчас жена, намазанная по всем правилам женской боевой раскраски, показалась
ему ослепительной красавицей. Тут же догадался:
– У паромщицы разжилась?
– Ага, – она с гордым видом крутнулась на пятке,
медленно демонстрируя себя со всех сторон. – Мародерствовать так
мародерствовать. В таком виде можно и в деревню спускаться, как по-твоему?
Шикарная у нее косметичка. Даже получше той, что ты мне последний раз дарил.
– Ага, а в деревне из-за тебя еще аборигены оглоблями
передерутся... – хмыкнул он. – Знаешь, какая у меня любимая строка из
Шекспира? «О же-ны – порожденье крокодилов»... Ладно, претти, собирай вещички.
Уложи все поаккуратнее, чтобы не брякало и поменьше места занимало.
– А чайник?
– Попила уже чайку? Вот и выплескивай безжалостно, только
мне сначала стаканчик налей.
Ольга показала ему язык и полезла за сумкой. Мазур поднялся
вверх по склону метров на сто, но так и не высмотрел просвета меж густо
растущих сосен. Жаль, можно было бы загнать машину в чащобу, ветками
замаскировать, вдруг понадобится еще...
– Сумку, уж извини, тащить тебе придется по деревне, –
сказал он, вешая на плечо двустволку дулом вниз. – Чтобы у меня руки были
свободны на случай неожиданностей...
Он тщательно протер машину – салон и двери снаружи, чтобы не
оставить ни единого отпечатка. Теперь пусть докажут, что он на этой машине
ехал. Сумку с продуктами, плиткой, оружием и документами они нашли на дороге.
От паромщика с женой ушли, когда те были живехоньки. А пожарные брежут, как
табун сивых меринов, – проезжали пьяные, встретили на дороге мирных
путников, Ольгу в машину затащить пытались, получили по мордам, вот и сочинили
сказочку...
– Думаешь, поверят? – спросила Ольга, выслушав
очередную легенду.
– Доказать обратное, во всяком случае, не смогут, –
сказал он. – Особенно если подключится родная контора. Я все же учитываю
вариантик, при котором угодим в лапы закона. С
д р у г и м и разговора не будет никакого,
легенды тут бесполезны...
Деревня была большая, но вытянутая вдоль реки, что твой
Шантарск. Они не спеша шагали по единственной улочке, направляясь к причалу.
Солнце уже поднялось над тайгой, однако особого оживления не замечалось –
аборигены сидели по домам и готовили завтрак, над каждой трубой дрожал
раскаленный воздух. Только разномастные собаки погавкивали вслед. А единственный,
кто попался на улице – бодрый дедок в синей синтетической куртке и старомодной
шляпе, – разошелся с ними совершенно равнодушно, поздоровавшись, правда,
по деревенскому обычаю.
Поблизости промычала корова, а в дальнем конце надрывался
петух – пастораль... Вот и дорога на причал – широкое пустое пространство меж
двумя домами. Ольга наладилась было свернуть туда, но Мазур придержал ее:
– Сумку на землю поставь и сама постой...
Осторожно пошел вдоль штакетника, так, чтобы крайний слева
дом закрывал его от возможного наблюдателя, если тот примостился неподалеку от
берега, на реке. Шаг, еще шаг... Река раскинулась перед его взглядом – далеко
видно в обе стороны. И никаких соглядатаев поблизости.
Вступил на причал. Пока они спускались с горы, местные
мужички не теряли времени даром – на воде легонько покачивались только две
лодки, дюралька и деревянная, без весел и без моторов. В деревянной изрядно
воды набралось: сразу видно, долго не пользовались... Куда ж это они все
навострились поутру? Когда смотрел с сопки, с дюжину лодок насчитал...
Прошел подальше, к тем плавсредствам, что могли на безрыбье
именоваться «кораблями», потому что были все же малость побольше и посолиднее
деревенских лодчонок. С ненаигранным превосходством «соленого»
мореплавателя разглядывал три суденышка. Одно, собственно, представляло собою
просто большущий катер с жуткого вида кабиной, излаженной неизвестным
конструктором без всякой заботы о гармонии и единой цветовой гамме: обшивка
кабины смастрячена из некрашеных кусков дюраля, жестяных листов и алюминиевых
полос, каждый иллюминатор отличался от собратьев размером, а защитного цвета
дверца рубки могла происходить только от «уазика»-фургона. Мало того, это чудо
здешнего судостроения было притоплено, корма ушла в воду столь глубоко, что
сразу ясно: последние года два «яхта» проторчала у причала на этом самом месте,
ни разу не снявшись с якоря – иначе моментально потонула бы, окажись под килем
хоть фут.
