И второе суденышко, сразу видно, давно брошено догнивать –
широченная лайба с округлой кормой ушла носом в воду чуть ли не до палубы, и
борта, и надстройка проржавели до полной трухлявости, в рубке не осталось ни
единого целого стекла. Остров погибших кораблей, честное слово.
Третий кораблик, правда, внушал нешуточные надежды:
крохотный буксир, близнец того, что уволок в низовья баржу. Черные борта с
широкой красной полосой выкрашены совсем недавно, стекла в рубке чистые,
промыты, палуба тоже выдраена на совесть. Даже название имеется: «Таймень»,
выведенное белой краской. А на коротком кормовом флагштоке красуется черная
тряпка с «Веселым Роджером». Капитан, должно быть, молодой, вот и
развлекается...
Мазур перепрыгнул на кораблик, заглянул снаружи в рубку.
Мама родная, даже штурвал имеется, надо же... Вообще-то, он давеча чересчур
расхвастался перед Ольгой: он бы и смог управлять этакой «Куин Мэри», но
пришлось бы сначала четверть часика осмотреться, освоиться, погонять дизель на
разных режимах. Это тебе не легковая машина, которую можно мгновенно рвануть с
места. Парадокс в том, что он в совершенстве изучил ультрасовременные типы
маломерных суденышек «вероятного противника», а вот с таким патриархом давно не
сталкивался. И пока он будет ковыряться в рубке, выскочит хозяин судна – вдруг
живет совсем близко? – шуму наделает... Выйдет совершенно ненужная
огласка. А кораблик на ходу, хоть сейчас отваливай...
Недолго думая, он решительно направился назад, к дому, где
сидела на лавочке Ольга, поставив рядом сумку. Прошел мимо нее, сделав на ходу
успокаивающий жест, завернул за угол и постучал в калитку: пару минут назад,
проходя мимо, засек в окне лицо женщины подходящих, то бишь относительно
преклонных лет. Тихо фыркнул, запуская пальцы в нагрудный карман куртки:
– Следствие ведут колобки...
Из конуры выбрался лохматый пес, зевнул, жутко распахнув
пасть, и, похоже, задумался – облаять или не связываться в столь прекрасное
утро. Заслышав стук двери, оглушительно взлаял, но сразу видно, проформы ради,
показывая, что хлеб даром не жрет.
Хозяйка, крупногабаритная тетка лет шестидесяти, с
деревенской непосредственностью, ничуть не удивившись, пошла к калитке, на ходу
вытирая руки передником. Мазур уже вертел меж пальцев заранее приготовленное
удостоверение и, едва оказался с хозяйкой лицом к лицу, поднял его на уровень
глаз, подержал достаточно долго, чтобы успела прочесть все, красиво
изображенное золотым тиснением. Убедившись, что прочла, распахнул на пару
секунд, с небрежной властностью, тут же захлопнул:
– Майор Мазаев, шантарский уголовный розыск...
Он бил наверняка: это в городе обнюхали бы каждую буквочку и
попробовали на язык каждую печать, тамошний народ битый и каждый день читает в
газетах про жуликов в милицейской форме. А крестьяне по старой традиции, идущей
еще от царских времен, заранее чуточку пужаются всякого городского начальника
со столь авторитетными корочками... Вот и хозяйка, ручаться можно, уже
лихорадочно вспоминает на всякий случай, не виновата ли в чем с точки зрения
губернской власти... Ну конечно, где река Шантара вкупе с таежным отдалением,
там и рыбка, там и насквозь незаконные «самодуры» с запрещенными крючками, там
и шалости в тайге с ружьишком...
Тетка осмотрительно молчала, памятуя известную поговорку и
ожидая, пока заговорит незваный гость. Одарив ее дружелюбнейшей улыбкой, Мазур
поинтересовался:
– Как по имени-отчеству будете?
– Дарья Петровна, – настороженно сообщила
хозяйка. – Марковы мы... – и явно хотела добавить: «Может, домом
ошиблись?», но не решилась.
– А не подскажете ли, Дарья Петровна, где мне сейчас найти
морячков с «Тайменя»? «Таймень» – это...
Тетка мгновенно расцвела:
– Ой, да неужто не знаю! Опять у причала торчит?! Так-так,
так-так-так...
Лицо у нее вмиг стало не просто спокойным – умиротворенным и
радостным, одухотворенным страстным желанием сделать ближнему своему
безнаказанную пакость. Даже человек неопытнее Мазура мог бы легко догадаться,
что случайно напоролся на следы тех самых шекспировских страстей, которые
сотрясают отдаленные деревушки не менее регулярно и люто, нежели крупные
города.
– Вы не по Пашкину ли душу? – тетка совершенно
освоилась с визитером. – Слава тебе, Господи, неужели влип наконец?
– Да как вам сказать... – уклончиво протянул
Мазур. – Вы кого имеете в виду? Капитана?
– Причем тут Захарыч?! – удивилась она так, словно
Мазур жил тут лет двадцать и должен был сам прекрасно разбираться в местных сложностях. –
Вам же Пашка Шишигин нужен? Кто еще мог «Тайменя» сюда пригнать?!
– Рулевой-моторист... – сказал Мазур наугад (Ну какой
экипаж может оказаться на таком корыте? Капитан да рулевой, не более того...).
– Он! – радостно возгласила Дарья свет Петровна. –
Он, злыдень! Вы его не арестовывать, часом, собрались? Может, вам эти нужны...
как их по-городскому? Понятые! С полным нашим удовольствием! Старику
только велю за печкой доглядеть – и пойдемте!
Мазур на ходу придумывал подобие легенды. «Таймень» как две
капли воды похож на буксир, утащивший баржу от причала леспромхоза, от этого и
стоит танцевать...
– Да вы не утруждайтесь, Дарья Петровна, – поднял он
ладонь. – Интересно мне, понимаете ли – там в леспромхозе баржи давно с
разгрузки уйти должны, а «Таймень» тут отирается...
– Вот я и говорю! – от избытка чувств хозяйка даже
перегнулась к нему через низенькую калитку. – Взял моду, оболтус, по
девкам на казенном буксире разъезжать, как на мотоцикле! И добро бы по
девкам... Любка тоже хороша: когда Степа к ней по-серьезному, нос воротит, а
как этот обормот в окошко заскребется... У него ж таких – по всей реке,
поматросит и бросит, а Степа ей хозяйство вмиг наладит, он у нас
обстоятельный...
– Сын? – сочувственно спросил Мазур.
– Племяш. Хоть и годки с Пашкой, а парень степенный, не
чета... К хозяйству руки как раз нужным концом и повернуты. Это вам не бревна
таскать взад-вперед... Я, конечно, понимаю, времена нынче неописуемые, не
пришей-пристебай, да все равно должна ж быть управа за такие штучки? Зря
казенную горючку жечь... Любка тоже хороша: один раз обожглась, пора бы и
поумнеть. Ох, я б ей ворота по-старинному дегтем изгваздала, да Степа, чего
доброго, рассвирепеет, не посмотрит, что родная тетка...
– А Захарыч, значит, приболел? – уже увереннее спросил
Мазур.
– То-то и оно! При нем Пашка потише озорует, опасается... А
стоит Захарычу с ревматизмом слечь да оставить на Пашку буксир – готово дело!
Вас, может, проводить, товарищ начальник? Я б мигом...
– Не надо, – веско, с расстановкой сказал Мазур, послав
ей крайне многозначительный взгляд. – Вы мне только дом покажите...
– А во-он! Третий за колодцем, зеленые ворота ведите? У
Любки собаки нет, смело заходите... она-то сама ничего такого не натворила?
