– Представил, – сказал Морской Змей. По его тону было
видно, что он не протестует, – просто
п р и в ы к а е т к только что
услышанному. – Но это ж – американский боевик...
– Ни черта подобного, – сказал Мазур. –
Американский боевик – это три эффектных, но громоздких гранатомета на шее и
совершенно ненужные пожарища до горизонта. Какие тут, к херам, менты и
свидетели...
– Ну хорошо. Давай логично. Их много. Есть еще тот пакостный
старичок с заимки, есть еще кто-то... Теперь ты мне объясни логично и
аргументированно, почему тебе нужен скальп именно этого типа?
– Потому что до заимки и старичка – семь верст до небес и
все лесом. А Прохор в Шантарске. Что, нелогично? Ну пойми ты! – вырвалось
у него чуть ли не с мольбой. – Тут как по Высоцкому – я должен хоть
кого-нибудь убить... И ты – не тот субъект, который будет от таких слов приходить
в ужас, валерьянку по карманам шарить... Двадцать лет я ничего не просил, раз в
жизни потянуло использовать служебное положение в личных целях. Ты не думай, я
тебе не стану устраивать цирка и орать: мол, ты мне больше не друг. Столько лет
из жизни не вычеркнешь. Я к тебе просто буду по-другому относиться. Или тебе
наплевать? – Он опустил голову, помолчал, но закончил решительно: – И
потом, уж прости, должок за тобой...
– Ниджила? – моментально среагировал Морской Змей, и
Мазуру показалось, что уголки губ у него опустились брезгливо.
В Ниджиле Мазур спас ему жизнь. Самым натуральным образом.
После того как на тамошнем рейде ребятки Ван Клеена подорвали два сухогруза,
Москва наконец просекла, что к чему, и туда срочно швырнули группу «морских
дьяволов», в которой Мазур был старшим, а Морской Змей его заместителем.
«Тюлени», малость привыкнув к безнаказанности, решили совершенно по-советски
перевыполнить взятые обязательства – и пошли с минами к только что бросившему
якорь «Туапсе».
И напоролись на комитет по торжественной встрече. На
поверхности воды, конечно, не было не то что ряби – ни единого пузырька, кроме
считанных людей, никто в порту и не подозревал, что метрах в пятнадцати под
усыпанной солнечными зайчиками морской гладью началась мясорубка. Это было все
равно, что драться в густом тумане – видимости никакой, под водой еще стояла
мутная взвесь, потому что один из подорванных транспортов под завязку был набит
зерном, и все это не успело осесть на дно...
Мазур его спас – без малейших натяжек. Мазур был
единственным, кто видел, как Змея оглушили, и он колышущейся тряпкой стал
уходить в глубину. Успел разделаться с доставшимся ему «тюленем», кинуться
вдогонку и поднять Змея на поверхность – к превеликому изумлению торговцев
бананами и эбеновыми статуэтками, крутившихся вокруг «Туапсе»...
– Ну что ты, – сказал Мазур. – Я ж не дешевка, про
Ниджилу тебе напоминать. Я про Никановича. Когда с ним пришлось
р е ш а т ь. Ты должен был, адмирал, правда? По
предварительному раскладу ролей. Только у тебя глазки вильнули и рученька
опустилась на пару миллиметров. Секунды решали, пришлось мне все на себя взять
– из ребят никто и не заметил, только мы двое поняли и знаем только мы двое. Я
бы тебе и не напомнил про тот должок...
А теперь вот, прости, приходится.
Они с неподвижными лицами долго смотрели друг другу в глаза.
Потом адмирал встал, отряхнул бриджи, тихо бросил:
– Ладно. В темпе.
И решительно отвернулся, пошел прочь.
– Эй! – окликнул Мазур.
Морской Змей неторопливо повернулся, их разделяло метра три.
Далеко от берега натужно тащилась моторка, на верхушке березы нелепым
украшением покачивался жирный ворон.
– Если задумал меня тут же спровадить в Питер, так и
скажи, – произнес Мазур. – Сразу скажи. Я все равно подчинюсь, не
американский боевик играем, в самом-то деле...
Морской Змей неторопливо прошел разделявшее их расстояние,
уткнул Мазуру в пуговицу на груди сильный палец и то ли с любопытством, то ли с
грустью сказал:
– Это ты мне, значит, впервые за двадцать лет не поверил?
– Извини, – пробормотал Мазур, глядя на доски причала,
длинные, с облупившейся местами рыжей краской. – Такие уж игры пошли...
– Дать бы тебе в рыло, да адмиралу неуместно... Я тебя не
инструктирую и ни о чем не предупреждаю. Не маленький. Иди и режь. Ежели это
тебе облегчит душу. Только я тебе заранее скажу: потом будет еще муторнее.
Потому что всякие обычаи хороши исключительно для породившего их века...
Извини, что говорю красиво, но адмиралу вроде бы и полагается цветистости
изрекать...
Глава 2
Или это нас волна несет
Забинтованные пальцы уже не болели – только временами
мастерски снятая кожа чуточку ныла, подергивающее зуденье распространялось к
ладони, так и тянуло яростно почесать, но Мазур крепился. Голова была
совершенно ясная, даже чересчур, – ему порой казалось, что под ногами не
ощущается земли, словно бы плыл над асфальтом, легонько отталкиваясь кончиками
пальцев. Но, если не считать этой странной невесомости, возникавшей и
пропадавшей совершенно неожиданно, Мазур не чуял в себе никаких изменений.
Прекрасно понимал, что означают беглые взгляды Лымаря, изучающие и уклончивые,
однако сам готов был спорить на что угодно: никакого безумия, ни единого
признака. Все зависит от точки зрения. Не так уж много времени прошло с тех
пор, когда желание отомстить считалось самым что ни на есть естественным, мало
того – долгом настоящего мужчины. А кое-где и сейчас считается. Уж Лымарю
следовало бы знать – сам побывал в таких местах. И тяга отомстить, владевшая
сейчас Мазуром, – еще не самая диковинная глупость в сегодняшней России,
господа... В конце концов, не он начал древнюю игру и не он провозгласил ее
изначальной...
– Внимание, вышла, – негромко сказал Голем.
– Вижу, – откликнулся Мазур, не поворачивая к нему
головы.
– Вплотную один пасет. Один, точно.
– Ага. Фиксирую. Благо работает грубовато…
Молодая женщина в синем плаще, с копной рассыпавшихся по
спине золотистых волос, обошла крохотную синюю «Оку», отперла дверцу и уселась
за руль. Вплотную опекавший ее крепыш уже залез в белый «фольксваген», стоявший
вплотную к синей малютке.
– Двое, – бросил Голем. – Чепуха. Едем?
Мазур кивнул. Движение здесь было одностороннее, что только
облегчало им задачу. Они припарковались на противоположной стороне улицы, чуть
подальше, и, едва «Ока» тронулась в неотступном сопровождении охраны, влились в
поток, пропустив вперед парочку машин. В другое время им поневоле пришлось бы
обогнать и вырваться вперед, но сейчас машины во всех рядах ползли с черепашьей
скоростью – ближе к вечеру, как обычно, здесь начиналась жуткая пробка
длиной в добрых полкилометра. Узкая улица не справлялась с потоком, ее
забивало, как склеротическую артерию, а объездов не было, как водится, –
лет двадцать назад никто и не предполагал, что город так разрастется, а машин
прибавится вдесятеро...
