Высокий выдержал характер – сделал ручкой, ослепительно
улыбаясь, кивнул:
– О, разумеется, сэр, до встречи... Как насчет завтрашнего
дня?
– Почту за честь, сэр, – сказал Мазур. – Вы
знаете, где меня искать, сэр?
– Конечно, сэр...
– Черт, каков экземпляр! – не сдержавшись, воскликнула
сухопарая. – Нет, мальчики, этот индеец мой, и если кто-то сунется меж ним
и моим ружьем...
– Не могу вам ответить тем же, леди, – оскалился Мазур.
До нее не сразу, но дошло, возмущенно задрала голову и ушла
в дом. Прохор благостно улыбнулся и кивнул:
– Великолепно, майор, вы сразу взяли нужный тон, я рад, что
все вы подружились... Не смею задерживать, – и перешел на
английский. – Пойдемте, господа, прошу к столу...
– Ну, прошу до горницы! – заторопился охранник.
Уходя с остальными, Мазур внутренне кипел, но старался этого
не показывать. Больше всего его взбесила именно эта вальяжная непринужденность
заморских визитеров, заранее смотревших на него, как на будущий трофей.
Положительно, в двадцатом столетии человечество немного одурело... И наплевать
сейчас, что его собственные предки были ничуть не лучше, что таскали в баню
крепостных девок и зашивали в медвежью шкуру проштрафившихся мужичков, а потом
спускали борзых или меделянцев... Т е п е р ь во дворе
– конец двадцатого века и охотиться на людей забавы ради есть безусловное
извращение...
Потом ему в голову пришла немудреная и унылая мысль: а
может, Бог все же есть, и происходящее – как раз та самая пресловутая расплата
«за грехи отцов»? Ольге – за все лихие грехи былых Вяземских, особенно опричных
сподвижников Ивана Грозного, а ему – за все, что натворили в прошлом гонористые
и скорые на расправу шляхтичи с Поморья?
Нет, чересчур унылая была мысль, и верить в нее никак не
хотелось... Не хочется полагать у Бога, в которого хоть и не веришь, но смутно
уважаешь, такой жестокости – предположим, сам Мазур и заслужил кое-какое
возмездие за прошлые художества, но Ольга-то в чем виновата?
В камере все было по-прежнему, никто и не подумал убрать
рассыпанную по полу и нарам закуску. Мазур положил еще подальше в угол
нетронутую бутылку – может, удастся прихватить ее с собой, вдруг и позволят. И
в качестве дезинфицирующего средства пригодится, если случатся какие царапины –
но, главное, можно распрекрасно обработать след, если пустят собак... Табачку
еще нужно выпросить побольше – с той же благородной целью...
– Но это же не может быть всерьез... – медленно,
растягивая слова, с нехорошим надрывом сказала Виктория. Она сидела на нарах и
слегка раскачивалась взад-вперед. – Фантасмагория, бред, проснуться
нужно...
– Не получится, – серьезно сказал Мазур. – Так что
возьмите себя в руки, тут голову терять никак нельзя...
Он показал взглядом доктору – мол, что ты сидишь, как
истукан, успокой бабу, – но тот восседал со столь потерянным видом, что
бесполезны были любые намеки. Врезать хотелось, и все тут. Бог ты мой, хотя бы
одного дельного мужика в напарники, не обязательно из с в о и х
– просто настоящего парня, не нытика. Может, оказавшись на воле, доктор
оклемается, и из него выйдет толк? Доктор в тайге – вещь полезная...
– Алексей, – сказал Мазур мягко. – Вы по каким
болезням доктор?
– Что? – тот недоумевающе уставился на него. – А...
Хирург.
Вещь в тайге полезная, повторил мысленно Мазур. Мало ли что.
Сам он неплохо был научен оказывать первую помощь, но возможны неприятности,
когда не обойтись без профессионала. Вот только как их намерены швырять в тайгу
– всей кучей или вразбивку?
Клацнул замок, дверь распахнулась. В камеру затолкнули
человека и поддали ему в спину так, что он пролетел до середины, упал,
завозился, пытаясь встать. Получалось плохо – он тоже был закован по рукам и
ногам, однако цепи совсем короткие, чуть ли не наручники.
Мазур совсем было собрался встать и помочь, но вдруг узнал
«штабс-капитана».
– Ого, – почти весело сказал он, не трогаясь с
места. – Какие люди в гости к нам...
– Кузьмич! – взвыл новый жилец, пытаясь на четвереньках
добраться до двери. – Христом Богом прошу, сука, посади в соседнюю!
– Сиди, ваше благомордие, – весело посоветовал в
окошечко Кузьмич. – И убьют, так невелика потеря – потешат душеньку
напоследок. А у меня ты давно в печенках сидел, так что нет к тебе никакого
расположения...
И окошечко звучно захлопнулось.
«Может, в самом деле удавить гада?» – лениво подумал Мазур.
Так ведь, чего доброго, не уберут, до утра оставят, будет тут валяться...
Штабс после долгих усилий поднялся-таки на ноги, прижался к
противоположной стене и взвыл:
– Ну, подходи, суки! Подходи! Кто первый?
Лицо у него было опухшее – памятка от жизнерадостных таежных
комаров – глаза самую чуточку отсвечивали безумием, однако не похоже, чтобы
окончательно рехнулся.
Толстяк с кровожадным выражением лица на четвереньках пополз
к краю нар, волоча звенящие цепи.
– А-атставить, – громко сказал ему Мазур. – Не
люблю тех, кто храбер задним числом...
Толстый бросил на него злой взгляд, но вернулся на место.
Штабс презрительно прищурился – пожалуй, он лучше владел собой, чем показалось
сначала. Тогда с нар вознамерилась было слезть Виктория, однако Мазур без
церемоний придержал ее за цепь, пожал плечами:
– Мне что, нянькой при вас состоять?
– Пустите! – она дернулась, повернулась к мужу. –
Ну, а ты что сидишь? Опять будешь свечку держать? Знаешь, что он со мной делал?
И как? Слизень... – В ее голосе прозвучало такое презрение, что Мазуру
стало неуютно. – Иди, свечечку попроси, у тебя хорошо получается...
– Вика... – доктор, побагровев и рыская взглядом,
попытался взять ее за руку.
Она гневно вырвалась:
– Иди ты! – кивком указала на Ольгу. – Почему ее
здесь никто не трахает? А? Почему ее не трахают, а надо мной собственный муж
свечку держит? Ой, ты и мразь... Подойди, дай ему в морду!
– Вика, да кончай ты, – ухмыляясь, посоветовал штабс. –
Подошла бы лучше, да отсосала, кто знает, вдруг последний раз оргазм ловишь...
И не смотри ты так страдальчески, я ж помню, что колодой ты не лежала, а
примерно с середины процесса очень даже активно подмахивала...
Доктор полез с нар. Пригнувшись и подобравшись, штабс сказал
крайне многообещающе:
– Ну подойди, фершал сраный, без яиц останешься... Ну?
Доктор неловко затоптался у нар и потому безнадежно упустил
момент, когда следует без всяких колебаний бросаться и бить. Мазур мысленно
плюнул, Викторию ему было по-настоящему жаль. Штабс молча скалился, и вид у
него был по-звериному внушительный. Уже спокойно, зная, что драки не будет, с
улыбкой процедил:
