– Нет, – отрезал Мазур. – К вершине... –
звучно шлепнул по заду Ольгу, в целях ободрения, она придушенно фыркнула, не
оборачиваясь.
Спирало дыхание, рюкзак за спиной и наган в кармане стали
тяжеленными, словно свинцовыми. Но он упорно продвигался к вершине – пора было
осмотреться. Толстяк все чаще спотыкается, да и остальные нет-нет, и
оскользнутся... Пора дать им немного роздыху, четверть часа ничего не решит...
– Стоп, – скомандовал он, остановившись в подходящем
месте. – Все валятся на землю, можно хлебнуть пару глотков и вытянуть
сигаретку.
С самым блаженным выражением лиц все, кроме него, повалились
там, где стояли. Чугунков сразу полез за флягой, присосался. Мазур бдительно
следил за ним и вскоре схватил за руку:
– Стоп! Кому сказал?!
Оглядел всех, подметив, как Виктория страдальчески морщится,
широко разведя ноги, шагнул к ней:
– Штаны спусти.
– Вы что...
– Штаны спусти, говорю! – прикрикнул Мазур.
Она, испуганно таращась, повиновалась. Ну да, так и
есть – плавочки синтетические, узкие, тесные, впились в кожу, не
рассчитаны на беготню по тайге...
– Скидывай-ка плавки быстренько, – сказал Мазур,
повернулся к Ольге. – Тебя тоже касается, от жары и беготни скоро кожу
натрет неимоверно... У кого еще трусы узкие и тесные, мигом стягивайте! Ну-ка,
продемонстрируйте!
Сам он обожал трусы просторные, семейные – точно таких же
вкусов, оказалось, придерживался и толстый Чугунков. Зато доктору пришлось
снять обтягивающие плавки, раскрашенные в цвета американского флага. Весь этот
стриптиз проделывался в темпе, без малейшего стеснения. Достав из рюкзака
камень потяжелее, Мазур завернул его в снятые плавки, осмотрелся и запустил в
сторону, подальше, вниз.
– Ну вот, полегчало? – хмыкнул он, сунул в рот
сигарету. – Полежите пока...
Разделавшись с сигаретой в полдюжины жадных затяжек, Мазур
отошел метров на двадцать, выискивая место, откуда смог бы глянуть на окрестный
пейзаж. Отыскал.
Вот и березняк виднеется. И сопка, которую они обогнули, и
сопка, которую перевалили по склону. Можно определить, откуда начался бег...
Ага. Ну что же, километров десять отмахали, совсем неплохо с такой командой.
Прошел вдоль гребня еще с полсотни метров, теперь он не
видел и не слышал товарищей по несчастью. Двинулся еще дальше – все не
открывалось удобной точки, откуда мог бы посмотреть вперед, по ходу.
Ну, наконец-то, открытое место... Куда ни глянь – поросшие
лесом сопки, словно могучие складки на коже неведомого чудовища. Кое-где
виднеются обнаженные бурые утесы, мутно-белые каменные осыпи, равнины – ковры
из тугой зеленой ваты. Впереди, километрах в трех, змеилась неширокая река.
Обойти ее никак не удастся, придется форсировать вброд – вряд ли глубокая,
отсвечивает под солнцем светло-голубым...
Со всех сторон – дикое, изначальное безлюдье. Пейзаж, не
изменившийся за миллионы лет. Конечно, здесь миллионы лет назад плескалось море
– но там, где тайга уже была, она выглядела точно так же, как сейчас... нет,
миллионы лет назад еще не существовало вроде бы сосен и кедров, росли какие-то
другие деревья, но все равно, дикий лес под равнодушным небом способен был
проглотить тысячи подобных живых песчинок, даже не заметив. Только сейчас,
глядя с высоты на раскинувшиеся вокруг зеленые просторы, Мазур понял,
ч т о ему предстоит – и веселее от этого не стало. Нужно возвращаться
и гнать их вперед, пока тоже не стали задумываться,
о с о з н а в а т ь глухую
безбрежность...
Что это там, позади?
Мазур напрягал глаза до рези, так, что начали слезиться. Не
движение даже – тень движения, в самом начале преодоленного ими маршрута, едва
заметное перемещение ухваченной не взором, а звериным инстинктом белой точки...
Положительно, белая точка существовала в реальности – но
глаза уже слезились так, что дальнейших ее перемещений Мазур не мог
рассмотреть. Ничего другого, только эта белая точка. Собака? Может отыскаться у
Прохора в закромах хорошая лайка? Да запросто. В комплекте с парочкой таежных
следопытов.
Попыхивая на ходу второй сигаретой, он быстро зашагал назад.
Толстяк, сволочь такая, вновь присосался к фляжке, уже отполовиненной, и Мазур
мимоходом легонько пнул его под копчик. Достал из рюкзака пачку сигарет,
оторвал фильтры жменей и, опустив руку в карман, искрошил там табак вместе с
бумагой – пора заняться следами...
– Поднимайтесь, – сказал он негромко. – Могу
обрадовать: кажется, появились охотнички. Далеко, конечно, но с посиделками
пора кончать... Трусцой под горку!
Задержался и обработал табаком следы на широком
пространстве, прошел метров десять, посыпая трухой путь отхода. И вдобавок
побрызгал водочкой. Собачке этого хватит выше крыши, враз сойдет со следа,
болезная...
У подножия сопки повторил те же манипуляции, извел весь
запас – и вывернул карман, старательно вытрясая последние крошки. Только бы
речка и впрямь оказалась неглубокой – вряд ли их собачка дрессирована по
спецметодике... а если все же? Ладно, об этом пока думать не стоит...
* * *
...Она оказалась неглубокой, быстрая вода едва покрывала
каменистое дно, взвихрялась вокруг больших обкатанных булыжников, вспыхивала
крохотными радугами. Ширина – едва с десяток метров, и по обоим берегам
сплошные россыпи окатышей. Очень похоже, в прежние времена речушка была шире –
или она в этих пределах разливается весной, когда в горах тают снега и потоки
устремляются в низины согласно законам физики.
– Почему стоим? – пропыхтел Чугунков.
– Отдышись, – бросил Мазур через плечо.
Он боком прислонился к толстенному стволу, сторожко
выглядывая из-за него. До края леса, за которым начиналась осыпь, было метров
пятнадцать.
– Полная тишина, – добавил он негромко. – Все
изобразили статуи.
И продолжал всматриваться, вслушиваться, держа наган стволом
вверх.
Что-то здесь было не так. То ли на пределе слышимости уловил
нечто, напоминающее короткий визг собаки, то ли очень уж азартно растрещались
сороки – а они, известно, провожают трескотаньем, перепархивая с ветки на
ветку, и крупного зверя, и человека. Сороки кричали впереди, на том берегу – и
не похоже, чтобы они перемещались. А может, все дело в неописуемом
словами, но знакомом каждому
п о н и м а ю щ е м у
человеку чутье, то ли зверином, то ли животном, то ли атавизме, то ли новом
приобретении – седьмом чувстве диверсантов...
Мазур не х о т е л туда идти. А прежде в
подобных случаях предчувствия всегда оправдывались, потому и привык относиться
к ним серьезно. Он вовсе не был уникумом, такое случается со многими собратьями
по ремеслу...
Но нельзя же торчать тут бесконечно. Одна секунда – это шаг.
Сокращающий расстояние меж ними и погоней.
