Доктор послушно вскочил. Бунт был подавлен – вот только
надолго ли?
Опять же в воспитательных целях Мазур послал доктора в
авангард. Идущему впереди всех по густой тайге приходится нелегко – собирает
все сухие ветки, принимая их на грудь богатырскую, поневоле выбирает самый
удобный путь, чем облегчает дорогу остальным. Сам Мазур двинулся последним.
Правая щека чуточку подпухла – неведомо откуда налетели комары и, прежде чем
шарахнуться от сигаретного дыма, успели оставить отметку.
Ольга замедлила шаг, пошла с ним в ногу. Хитро поглядела
снизу вверх и тихо спросила:
– А кто это в буреломе с Виктошкой обжимался?
– О господи, – вздохнул Мазур. – И ты туда же? По
заднице захотела?
– Я к тому, что этот служитель Гиппократа так за вами
глазами и стригет, учти...
Мазур плюнул и звонко шлепнул ее по заднице, погнав вперед.
Миновали березняк с хлюпающей кое-где под ногами водой. «Лишь бы не начались
болота, – подумал он, – начнем обходить, и время потеряем, и блуждать
будем по-черному, отклоняясь от прямой линии...»
Болот не встретилось – зато попалось пожарище, несомненно,
давнее, даже не прошлогоднее. Очень похоже, пожар случился в пору обильных
дождей, задавивших его в зародыше: ни одно дерево не упало и не сгорело дотла,
штук тридцать так и остались стоять уродливыми опаленными столбами.
Мазуру в голову пришла довольно многообещающая идея –
насчет по-настоящему крупного безобразия...
Можно устроить пожар. Дождей давно не было, леса сухие, как
порох, в эту пору они обычно и горят от одного-единственного окурка или
случайной спички. Кстати, в паре отдаленных местечек Шантарской губернии уже
полыхало, когда он собирался в плаванье. Он давно уже заметил, что ветер дует
большей частью южный, почти постоянно в лицо, пламя понесет в сторону
охотников, а то и зацепит заимку или другие Прохоровы «точки». Почти
моментально пламя распространится на огромные пространства. Охотникам станет не
до дичи – свою бы шкуру спасти. И довольно быстро о пожаре станет известно в
губернской столице, сюда пойдут самолеты с пожарными-десантниками, повалит
народ и техника. Несмотря на все рыночные новшества, к таежным пожарам до сих
пор подходят отнюдь не с коммерческим аршином, тушить принимаются немедленно,
волевым решением бросая на подавление немалые силы и не препираясь насчет
оплаты... Если все пройдет гладко, в Пижмане будет не до Мазура с Ольгой, там начнется
такая суета и многолюдство, что смыться незамеченными удастся гораздо проще. Не
зря ведь, ох, не зря накололи татуировки – может в Пижмане оказаться кто-то,
облеченный властью и работающий на Прохора...
Идея заманчивая. И вполне реальная. Мазур охотно брался
претворить ее в жизнь, не чувствуя за собой никакой вины – очень уж страшная
пошла игра, тут не до всхлипов о родной тайге. Вот только рассчитать и
осуществить все следует ювелирнейше – выбрать место, запалить в строгом
соответствии с ветром. Иначе и сам зажаришься, как мышь в котельной, –
таежный пожар порой летит, как скорый поезд, малейшая ошибка, и проще уж сразу
застрелиться, не ждать, когда обратишься в головешку...
Они шагали до сумерек – без единого привала. Останавливался
Мазур только для того, чтобы положить из пращи очередную белку. Белок сновало
множество, сразу видно, что здешнему лешему давненько везет в карты, не
приходилось ставить на кон мелкое зверье. Однажды Мазур по ошибке подшиб даже
небольшого рыже-черного соболя, в пищу годившегося разве что при крайней
степени голодухи. Недолго думая, отрезал пышный хвост, содрал наскоро шкурку –
забрезжила смутная идея. Шкурку, скатав, упрятал в карман, а хвост прицепил
Ольге к поясу, хмыкнув:
– Потом будешь рассказывать, как гуляла по тайге вся в
соболях... скво.
Дюжину белок он торопливо изжарил в сумерках – на ужин. И с
ухмылкой констатировал, что дамы на сей раз проявили к аппетитным запахам не в
пример больший интерес.
На ночлег устроились на склоне сопки. Мазур срубил четыре молодых
кедра, один укрепил на сучьях меж двумя близко стоящими деревьями, три наклонно
положил на него, навалил поверх охапку пышных, колючих веток. Получилось
подобие примитивного шалаша, защищавшее от южного ветерка, дувшего здесь с
идиотским постоянством.
Белок съели без протестов – Мазур с женщинами по две, а
доктор, нонконформист сраный, соизволил сжевать лишь одну. Ну, и то хлеб...
Начал помаленьку цивилизоваться.
И тем не менее Мазур предусмотрительно уложил себе под
голову все запасы еды, завернутые в куртку, – во-первых, удобнее спать
будет, во-вторых, на доктора надежды мало, с него станется...
Глава 13
Азенкур
Проснувшись на рассвете, Мазур обнаружил себя в приятной,
но, увы, мимолетной и платонической роли турецкого султана – обе женщины во сне
прильнули к нему с двух сторон в поисках тепла, обняли, головенки устроили на
груди, идиллия... вставать не хотелось, честное слово, но пришлось, конечно. За
неимением поблизости ручья, холодных ванн он не принимал, но водой из фляжки
умылся. И все пошло по заведенному порядку: деликатно разбудить женщин и чуть
менее деликатно – доктора, дать минут десять на оправку, мысленные сетования
касаемо нелегкой судьбы и скорое привыкание к суровой реальности. По кусочку
зачерствевшего хлеба и остывшей белке в зубы – и пошли ноженьки считать версты,
старым курсом, на два лаптя правее солнышка...
Туман еще стоял меж деревьев, и шагать пришлось с черепашьей
скоростью – но сидеть на месте и ждать погоды Мазур не хотел. С упрямством
бронетранспортера претворял в действие нехитрую и жизненно важную задачу –
оторваться как можно дальше от погони. Она-то, голову прозакладывать можно, в
туман не полезет.
– Может, они на нас рукой махнули? – тихо спросила
Ольга, словно угадав направление его мыслей, как хорошей супруге, вообще-то, и
полагается по жизни.
– Размечталась... – проворчал Мазур. – Дела,
милая, пошли на принцип, точно тебе говорю. Я человек скромный, но сердце мне
отчего-то вещует: ни разу еще они не получали по сусалам столь быстро и
качественно. Ну ты сама посуди, кто на их месте нас из тайги-то выпустит?
– Ох, и вселил ты в меня оптимизм...
– Не горюй, – сказал Мазур. – Прорвемся. Вся их
промашка в том, что они м е н я не предусмотрели. А поскольку...
– Ой!
Мазур застыл на месте. Туман уже почти растаял, оставшись
лишь в низинках и кое-где над землей. Они оказались в березняке, и метрах в
тридцати от Мазура, на поляне, стоял олень. Марал, если точно. Низко опустив
рогатую голову, пощипывал траву – серо-желтый, здоровенный, невозмутимый...
Петля мгновенно легла в выемку на свободном конце лука.
Наложив стрелу, Мазур бесшумно двинулся вперед, пригнувшись, растопырив
локти...
За его спиной раздался неумелый свист – скорее громкое
шипение, но маралу этого оказалось достаточно. Молниеносно вскинув голову, он
стрелой прянул в чащу, сразу исчез из глаз, почти беззвучно.
