– А черт ее знает. – Мазур поднял бинокль, теперь эта
штука была словно перед глазами.
Мина может выступать в любом облике, что да, то да – но все
же это походило больше... Вот именно, на микрофон.
– Пошли! – рявкнул Мазур.
И первым направился в самую чащобу. Руки чесались сбить этот
поганый шарик камнем из пращи – но вряд ли он один такой. Еще одна вьетнамская
наработочка – такие штуки тысячами высыпали на джунгли, они вылавливали
малейший шорох, а уж тренированное ухо оператора-слухача выхватывало звуки
шагов, тихие разговоры...
А потом прилетали самолеты И бомбили от пуза...
Ну, предположим, у Прохора нет бомбардировщиков, и все же
лучше пересолить, чем недосолить...
Ага! Он уперся ладонью в скользкую, зеленовато-замшелую
поверхность огромного поваленного ствола, перепрыгнул. Подал руку Ольге, потом
Вике. Доктор перебрался самостоятельно. Место было самое подходящее – несколько
таежных исполинов давно рухнули, вероятнее всего, от дряхлости, причудливо
навалились друг на друга, словно просыпанные из полного коробка спички. Вокруг
давно уже выросли новые деревья, соприкасаясь кронами так, что неба не видно.
– Туда! – показал Мазур, присев на корточки и обозрев
укрытие, попробовал покачать рукой ближайший ствол – нет, не шелохнется.
Вика первой проползла на четвереньках, немилосердно пачкая
спину влажным мхом. Следом юркнула Ольга. Мазур жестом отправил за ними
доктора. Остался стоять, насторожив уши. Лучше выглядеть потом живехоньким
дураком, чем лежать грустным и холодным...
Проходили томительные минуты. Он уже решил было, что угодил
пальцем в небо, начал обдумывать, как выбраться из этого положения с наименьшим
уроном для репутации орла-командира, но тут явственно расслышал тоненькое
железное зуденье, приближавшееся примерно с северо-востока.
На карачках прополз под стволом, присоседился к остальным,
сбившимся в тесном пространстве. Вертолет приближался, теперь уже никаких
сомнений не осталось. Значит, сидел где-то тут, неподалеку, на ровном месте – и
там был оператор, прилежно бдивший в наушниках...
Железное гуденье превратилось в шелестящий грохот,
опускавшийся сверху, как мощный пресс. Мазур инстинктивно сжался, захотелось
стать маленьким-маленьким, крохотулечкой... Обзора не было никакого – словно
мышь под поленницей. Совсем рядом – побледневшее лицо Вики. Мазур постарался подмигнуть
ей как можно более ухарски.
Они замерли, стиснутые со всех сторон замшелыми стволами.
Возле лаза, сквозь который они проникли в середину завала,
виднелась зеленая травка – единственное, что Мазур мог разглядеть со своего
места. Сочно-зеленая трава, почерневшая, встопорщившая чешуйки сосновая
шишка... Все это виделось нереально четко, играло десятком красок и оттенков –
бывает такое в минуту смертельной опасности...
Могучее лопотанье вертолетного винта, казалось, вот-вот
вырвет деревья. Трава перед глазами Мазура заколыхалась – значит, и кроны
переливаются тяжелыми волнами, вертолет висит над самыми верхушками, там
пытаются хоть что-то разглядеть...
Посреди травы брызнули фонтанчики – стреляют! Треска
очередей не слышно за ревом мотора. Тут же он до предела обострившимся чутьем
уловил вереницу звонких ударов по нависшему сверху бревну – ничего, не прошьет,
даже в столь прогнившем стволе автоматная пуля застрянет, как в подушке...
Мощное гудение то отдалялось, то вновь повисало над самой
головой – вертолет маневрировал короткими зигзагами, тупо, упрямо обрабатывая
сопку огнем. Понемногу Мазур опытным ухом стал различать в гуле длинные очереди
– словно стрекотание швейной машинки. Патронов они не жалели, твари. И автомат
там не один.
Казалось, это продолжается целую вечность. Гул накатывался,
отплывал, возвращался. Прижавшуюся к Мазуру Вику прямо-таки колотило, а сам он
хладнокровно прикидывал шансы. И вскоре понял, что нет ни единого. Не с его
дюжиной патронов пытаться наугад подстрелить «железную птицу» или хотя бы
кого-то из тех, кто азартно опустошал магазин, высунувшись за борт.
Осторожненько высунул голову, взглянул вверх и не увидел ничего – лишь тяжелое
колыхание пышных веток.
Внезапно обожгла пугающая мысль: а что, если не он один
такой умный? Что, если они додумаются до того же нехитрого фокуса: поджечь лес?
Заимку, в принципе, можно обезопасить без особых хлопот: пустить встречный
пожар или удачно выбрать место. Они-то прекрасно знают эти места, никаких сомнений...
Секунду он старался об этом не думать, мелькнул совершенно
шизофренический страх, что кто-то там, наверху, прочтет его мысли, как тот танк
в давнем фантастическом рассказе. Сделает именно то, чего жертва панически
боится...
Вздор! Взять себя в кулак!
Снова полоса рыжеватых фонтанчиков прошла по доступному
взгляду лоскутку поросшей травой земли. И вновь отдалился железный гул.
Вертолет, похоже, ходил по расширяющейся спирали. Значит, они не в силах
локализовать т о ч н о е место... Вообще-то, аксиома
для данной ситуации – высадка десанта. Роты у них нет, но десятка полтора
головорезов найдется. Правда, вертолету здесь негде сесть – не полезут же на
собственные мины? – но это не помеха, можно опустить людей на тросах, при
столь плотном заградительном огне головы не поднимешь. И потому Мазур, обратясь
в слух, пытался не пропустить момент, когда стихнут очереди, – это будет
означать, что десант пошел вниз...
Нет, ничего похожего. Вертолет мотался над сопкой, не
прекращая огня. Что, не нашлось умной головы, способной сообразить насчет
высадки? Ох, не верится... Ответ один: десант они высаживать
б о я т с я. Помнят, что дважды с ним сходились в
открытом бою, и оба раза получали жмуриков с ранеными. Так что рисковать шкурой
не хотят, предпочитают действовать наверняка. Он думал об этом без всякой
гордости или триумфа – просто привычно взвешивал все гипотезы.
Он покосился вправо и увидел, что отражается в огромных от
ужаса, бессмысленных глазах Вики. Она то ли прижалась всем телом, неосознанно
ища спасения, то ли пыталась пролезть наружу, чтобы опрометью кинуться, не
разбирая дороги. Такое бывает под обстрелом с воздуха, непривычные себя теряют
сплошь и рядом...
Мазур чуть передвинул голову – Вика напирала, как бульдозер
без водителя, и в самом деле пыталась выползти на открытое место, –
изловчился и укусил ее за мочку уха, больно, грубо. Она дернулась – вскрика не
слышно было за пригибающим к земле гулом – лицо исказилось от боли. И, похоже,
чуточку опамятовалась. По щекам потекли слезы. Осторожно придерживая ее одной
рукой, чтобы, чего доброго, наружу не выпихнула, как пробку из бутылки, Мазур
неожиданно для самого себя поцеловал в щеку. Видел, что она и это
почувствовала, обмякла, вжалась лицом в его шею. Шея моментально стала влажной.
И вдруг все кончилось. Гул вертолета отдалялся. То ли
патроны кончились, то ли горючее было строго рассчитано – ну да, до заимки
далековато, вряд ли у них разбросана по тайге куча аэродромов подскока...
