В толпе, которая выросла уже человек до двадцати, снова
раздался победный крик. Наверно, здесь собрались все запоздалые посетители
ярмарки. Сара неясно слышала, как чернорабочий, проигравший пари, ворчал что-то
о «дьявольском везении», отдавая деньги. В голове у нее шумело. Внезапно она
почувствовала ужасную слабость в ногах, ее бил озноб, тело не слушалось. Она
заморгала, и тут закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Мир покачнулся
и накренился, словно они только что разогнались на карусели и вот теперь
медленно останавливаются.
Мне попалась несвежая сосиска, подумала она с тоской. Вот
чем, Сара, оборачивается счастье на деревенской ярмарке.
– Эй-эй-эй, – произнес хозяин без особого энтузиазма и
раздал деньги. Два доллара подросткам, четыре – Стиву Бернхардту и целую кучу
Джонни – три десятки, пятерку и один доллар. Хозяин не то чтобы лучился
радостью, но был тем не менее оживлен. Если долговязый с хорошенькой блондинкой
вздумает опять поставить на третий сектор, хозяин почти наверняка вернет свое.
Пока этот парень не забрал со стола деньги, еще не все потеряно. А если он
уйдет? Ну что ж, хозяин сегодня отхватил тысчонку на Колесе и может себе
позволить поделиться с ближними. Быстро разнесется слух, что на Колесе Сола
Драммора был крупный выигрыш, и завтра сюда повалят игроки, как никогда раньше.
Выигрыш – хорошая реклама.
– Ставьте куда хотите, – пропел он. Несколько человек из
толпы пододвинулись к столу и начали ставить десятицентовики и четвертаки.
Однако хозяин смотрел только на одного игрока.
– Что скажешь, дружище? Играем по-крупному?
Джонни взглянул на Сару.
– Что ты… эй, что с тобой. Ты похожа на призрак.
– Что-то с желудком, – сказала она, выдавливая улыбку. – Я
думаю, это сосиска. Может, поедем домой?
– Конечно. Пошли. – Он собирал кучку помятых денег со стола,
и тут его взгляд снова упал на Колесо. Глаза перестали светиться теплом и
заботой. Казалось, они опять потемнели, стали холодными, задумчивыми. Он
смотрит на это колесо, как маленький мальчик на муравейник, подумала Сара.
– Минутку, – сказал он.
– Хорошо, – ответила Сара. Хотя чувствовала какую-то пустоту
в голове и боль в желудке. К тому же в животе бурлило, что ей совсем не
нравилось. Боже, только бы все обошлось. Пожалуйста.
Она подумала: Он не успокоится, пока все не проиграет.
И затем со странной уверенностью: Но он не проиграет.
– Ну что, приятель? – спросил хозяин. – Ставишь, нет?
Играешь, нет?
– Слиняешь, нет? – передразнил один из чернорабочих;
раздался нервный смешок. Перед глазами Сары все плыло.
Джонни вдруг сдвинул купюры и четвертаки на угол доски.
– Ты что делаешь? – искренне удивившись, спросил хозяин.
– Всю кучу на 19, – ответил Джонни.
Саре хотелось застонать, но она сдержалась.
По толпе прошел шепот.
– Не искушай судьбу, – сказал Стив Бернхардт на ухо Джонни.
Джонни не ответил. Он уставился на колесо с каким-то безразличием. Глаза его
казались почти фиолетовыми.
Внезапно раздался звенящий звук, который Сара поначалу
приняла за звон в ушах. Затем она увидела, как другие, уже поставившие деньги
на кон, забирают их со стола, оставляя Джонни играть одного.
– Нет! – хотелось ей закричать. – Не так, не в одиночку, это
нечестно…
Сара закусила губу. Она боялась, что ее стошнит, если она
откроет рот. С животом стало совсем худо. Кучка денег, которую выиграл Джонни,
одиноко лежала под ярким светом. Пятьдесят четыре доллара, а выигрыш на
отдельной цифре был десять к одному.
Хозяин облизнул губы.
– Мистер, по закону я не должен разрешать ставить на
отдельные цифры больше двух долларов.
– Ты это брось, – прорычал Бернхардт, – ты не должен был
разрешать ставить свыше десяти на цифру, а ты только что дал ему поставить
восемнадцать. Что, в штаны наложил?
– Нет, но…
– Давайте, – обрезал Джонни. – Или я ухожу. Моя девушка не
совсем здорова.
Хозяин взглянул на толпу. Та смотрела на него враждебно.
Глупцы. Не понимают, что парень выбрасывает деньги на ветер, а он пытается
образумить его. Черт с ними. Все равно им не угодишь. Пускай хоть на голову
становится и проигрывает вчистую. По крайней мере можно будет закрыть павильон
на ночь.
– Ну что ж, – сказал он, – если среди вас нет
государственного инспектора… – Он повернулся к Колесу. – Крутится-вертится
колесо, где остановится, не знает никто.
Он крутанул, и цифры немедленно превратились в одно сплошное
пятно. Какое-то время, показавшееся вечностью, не слышалось ничего, кроме
жужжания Колеса удачи, вечерний ветерок где-то трепал полу тента, и в голове у
Сары болезненно стучало. Она мысленно просила Джонни обнять ее, но он стоял
неподвижно – руки на столе, глаза прикованы к Колесу, которое словно решило
крутиться вечно.
Наконец вращение замедлилось настолько, что она могла
прочесть цифры: 19 – 1 и 9, выведенные красным на черном фоне. Они то
появлялись,то пропадали. Плавное жужжание Колеса перешло в мерное постукивание,
громкое в этой тишине.
Цифры скользили мимо стрелки все медленнее и медленнее.
Один из чернорабочих с удивлением воскликнул:
– Черт возьми, еще, глядишь, выиграет!
Джонни стоял спокойно, глядя на Колесо, и теперь Саре
казалось (может, из-за плохого самочувствия – живот то и дело схватывало), что
глаза у него почти черные. Джекиль и Хайд, подумала она и внезапно ощутила
безотчетный страх перед ним.
Тики-таки-тики-таки.
Колесо щелкало, оно прошло второй сектор, миновало 15 и 16,
щелкнуло на 17 и, после секундного колебания, на 18. Последний щелчок – и
стрелка уткнулась в гнездо под номером 19. Толпа затаила дыхание. Колесо еще
слегка качнулось вперед, и указатель уставился в шпильку между 19 и 20. Долю
секунды казалось, что шпилька не удержит указатель на 19, что в последний миг
он перескочит на 20. Однако силы Колеса иссякли, оно вернулось назад и замерло.
Какое-то время в толпе не раздавалось ни звука. Ни единого
звука.
Затем один из подростков произнес благоговейным шепотом:
– Эй, дядя, вы только что выиграли пятьсот сорок долларов.
А Стив Бернхардт добавил:
– Никогда еще такого не видел. Никогда.
