Промелькнула мысль: Умираю? Неужели конец?
Внутренний голос ответил: Да, вероятно.
Он летел. Все смешалось. Октябрьские звезды, разбросанные в
ночи. Грохот взрывающегося бензина. Оранжевый свет. Затем темнота.
Его полет закончился глухим ударом и всплеском. Он
почувствовал влажный холод, когда очутился в Карсоновом болоте, в двадцати пяти
футах от того места, где «чарджер» и такси, сцепившись воедино, выплеснули в
небо столб огня.
Темнота.
Сознание угасало.
И наконец, осталось лишь гигантское красно-черное колесо,
вращающееся в пустоте, в которой, возможно, плавают звезды, попытайте свое
счастье, не повезет сейчас – повезет потом, эй-эй-эй. Колесо вращалось
красно-черное, вверх-вниз, указатель щелкал по шпилькам, а он все пытался
разглядеть, остановится ли стрелка на двойном зеро – цифре, приносящей выигрыш
хозяину, одному лишь хозяину. Он пытался разглядеть, но колесо уже исчезло.
Остались лишь мрак и эта всеобъемлющая пустота… Забвение.
Джонни Смит оставался в нем долго, очень долго.
Миновал 1971 год. Отшумели негритянские волнения на
побережье Нью-Гэмпшира, и с ростом банковских счетов смолк ропот местных
предпринимателей. До смешного рано выдвинул свою кандидатуру в президенты
никому не известный тип по имени Джордж Макговерн. Любой мало-мальски
разбирающийся в политике понимал, что кандидатом от демократии в 1972 году
станет Эдмунд Маски, и кое-кто даже считал, что ему ничего не стоит сбить с ног
тролля из Сан-Клементе
[4]
и положить его на обе лопатки.
В начале июня, перед самым роспуском школьников на летние
каникулы, Сара в очередной раз встретила знакомого студента-юриста. В
хозяйственном магазине Дэя она покупала тостер, а он искал подарок к годовщине
свадьбы родителей. Он спросил, не пойдет ли она с ним в кино, – в городе
показывали новый фильм с Клинтом Иствудом «Грязный Гарри». Сара согласилась. И
оба остались довольны. Уолтер Хэзлит отрастил бороду и уже не казался ей очень
похожим на Джонни. По правде говоря, она уже почти забыла, каким был Джонни.
Сара ясно видела его лицо лишь во сне: он стоял у Колеса удачи, хладнокровно
наблюдая за вращением, будто оно слепо повиновалось ему, при этом глаза у
Джонни, казалось, приобрели необычный и немного пугающий темно-фиолетовый цвет.
Они с Уолтом стали часто встречаться. С ним было легко. Он
ни на чем не настаивал – а если такое и случалось, то его требования возрастали
столь постепенно, что это было почти незаметно. В октябре он предложил купить
ей кольцо с бриллиантиком. Сара попросила два выходных на размышление. В
субботу она поехала в «Ист-Мэн медикэл сентр», получила в регистратуре
специальный пропуск с красной каймой и прошла в отделение интенсивной терапии.
Она сидела у кровати Джонни около часа. Осенний ветер завывал в темноте за
окном, предвещая холод, снег и пору умирания. Прошел почти год – без
шестнадцати дней – со времени ярмарки, Колеса и лобового столкновения у болота.
Она сидела, слушала завывание ветра и смотрела на Джонни.
Повязки были сняты. На его лбу в полутора дюймах над правой бровью начинался
шрам, зигзагом уходивший под волосы. В этом месте их тронула проседь, как у
Коттона Хоуса – детектива восемьдесят седьмого полицейского участка
[5]
. Сара не
обнаружила в Джонни никаких перемен, если не считать, что он сильно похудел.
Перед ней крепко спал молодой человек, почти чужой.
Она наклонилась и слегка коснулась его губ, словно надеясь
переиначить старую сказку, и вот сейчас ее поцелуй разбудит Джонни. Но он не
просыпался.
Сара ушла, вернулась в свою квартирку в Визи, легла на кровать
и заплакала, а за окном по темному миру бродил ветер, швыряя перед собой охапки
желто-красных листьев. В понедельник она сказала Уолту, что, если он и вправду
хочет купить ей колечко с бриллиантом – самым что ни на есть маленьким, – она
будет счастлива и с гордостью его наденет. Таким был 1971 год для Сары
Брэкнелл.
В начале 1972 Эдмунд Маски расплакался во время страстной
речи перед резиденцией человека, которого Санни Эллиман называл не иначе как
«этот лысый холуй». Джордж Макговерн спутал все карты на предварительных
выборах, и Лойб в своей газете радостно объявил, что жители Нью-Гэмпшира не
любят плакс. В июле Макговерн был избран кандидатом в президенты. В том же
месяце Сара Брэкнелл стала Сарой Хэзлит. Они с Уолтом обвенчались в первой
методистской церкви в Бангоре.
Менее чем в двух милях оттуда продолжал спать Джонни. Когда
Уолт поцеловал Сару на глазах у всех родных и друзей, собравшихся на обряд
бракосочетания, она вдруг с ужасом вспомнила о нем – Джонни, подумала она и
увидела его таким, каким он был, когда зажегся свет, – наполовину Джекиль,
наполовину злобный Хайд. На мгновение она застыла в руках Уолта, а затем все
прошло. Было ли это воспоминание или видение – оно улетучилось.
После долгих размышлений и разговоров с Уолтом она
пригласила родителей Джонни на свадьбу. Приехал один Герберт. На банкете она спросила,
хорошо ли себя чувствует Вера.
Он оглянулся, увидел, что на какое-то время они остались
одни, и допил остатки виски с содовой. За последние полтора года он постарел
лет на пять, подумала Сара. Волосы поредели. Морщины стали глубже. Очки он носил
осторожно и застенчиво, как всякий, для кого они в новинку, из-за слабых
оптических стекол настороженно смотрели страдающие глаза.
– Нет… не совсем, Сара. По правде говоря, она в Вермонте. На
ферме. Ждет конца света.
– Чего?
Герберт рассказал ей, что полгода назад Вера начала
переписываться с группой, состоящей примерно из десяти человек, – они называют
себя Американским обществом последних дней. Заправляют там мистер и миссис
Стонкерс из Расина, штат Висконсин. Стонкерсы утверждают, что, когда они отдыхали,
их захватила летающая тарелка. Стонкерсов доставили на небеса, но не на
созвездие Орион, а на похожую на Землю планету, которая вращается вокруг
Арктура. Там они попали в общество ангелов и лицезрели рай. Стонкерсам
сообщили, что последние дни уже наступают. Их сделали телепатами и вернули на
Землю, чтобы они собрали немногих верующих – для первого, так сказать,
челночного рейса на небо. И вот съехались десять человек, они купили ферму к
северу от Сент-Джонсбери и сидят там уже около семи недель в ожидании тарелки,
которая прилетит и заберет их.
– Но это похоже… – начала Сара и тут же закрыла рот.
– Я знаю, на что это похоже, – сказал Герберт. – Похоже на
сумасшествие. Местечко стоило им девять тысяч долларов. А там и нет-то ничего,
кроме развалившегося фермерского дома да двух акров никудышной земли. Вклад
Веры составил семьсот долларов – это все, что она могла собрать. Остановить ее
не было никакой возможности… Разве только посадить под замок. – Он помолчал,
затем улыбнулся. – Не стоит об этом говорить на вашей свадьбе, Сара. У вас
должно быть все отлично. Я знаю, что так будет.
