Книга Мертвая зона, страница 18. Автор книги Стивен Кинг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мертвая зона»

Cтраница 18

– Скажите мне по крайней мере одно, – сказал Джонни. Его голос, казалось, доносился из далекого далека. Внезапно он подумал, что это ему просто необходимо знать. – Ваша ручка. Как она называется?

– Эта? – Браун опустил ее вниз с головокружительной высоты. Голубой пластмассовый корпус, волокнистый кончик. – Она называется фломастер. А теперь спите, мистер Смит.

Что Джонни и сделал; однако это слово преследовало его во сне, подобно какому-то таинственному заклинанию, исполненному дурацкого смысла: фломастер… фломастер… фломастер…

Герберт положил телефонную трубку и долго не отрывал от нее глаз. В соседней комнате гремел телевизор, включенный почти на полную мощность. Орэл Робертc говорил о футболе и исцеляющей любви Иисуса – между футболом и господом была, наверное, какая-то связь, но Герберт ее не уловил. Из-за телефонного звонка. Голос Орэла гулко гремел. Передача вот-вот закончится, и Орэл напоследок заверит зрителей, что с ними должно случиться что-то хорошее. Очевидно, Орэл прав.

Мой мальчик, думал Герберт. Если Вера молила о чуде, Герберт молился о том, чтобы сын умер. Но услышана была молитва Веры. Что это значит и как быть теперь? И как новость повлияет на нее?

Он вошел в гостиную. Вера сидела на кушетке. Ее ноги, в мягких розовых шлепанцах, покоились на подушечке. На Вере был старый серый халат. Она ела кукурузный початок. Со времени происшествия с Джонни она пополнела почти на сорок фунтов, и давление у нее сильно подскочило. Врач прописывал ей лекарства, но Вера не хотела их принимать, – если господь посылает высокое давление, говорила она, пусть так оно и будет. Герберт однажды заметил, что господь не мешает ей принимать бафферин, когда болит голова. Она ответила своей сладчайшей, страдальческой улыбкой, использовав свое самое сильное оружие: молчание.

– Кто звонил? – спросила она, не отрываясь от телевизора. Орэл обнимал известного полузащитника футбольной команды. Он говорил с притихшей миллионной аудиторией. Полузащитник застенчиво улыбался.

– …и все вы слышали сегодня рассказ этого прекрасного спортсмена о том, как он попирал свое тело, свой божий храм. И вы слышали…

Герберт выключил телевизор.

– Герберт Смит! – Она выпрямилась и чуть не выплюнула всю кукурузу. – Я смотрю! Это же…

– Джонни очнулся.

– …Орэл Робертc и…

Слова застряли у нее в горле. Она съежилась, будто над ней занесли руку для удара. Герберт отвернулся, не в силах больше вымолвить ни слова, он хотел бы радоваться, но боялся. Очень боялся.

– Джонни… – Она остановилась, сглотнула и начала снова: – Джонни… наш Джонни?

– Да. Он разговаривал с доктором Брауном почти пятнадцать минут. Это явно не то, о чем они сначала думали… не ложное пробуждение… Он говорит вполне связно. Может двигаться.

– Джонни очнулся?

Она поднесла руки ко рту. Наполовину объеденный кукурузный початок медленно выскользнул из пальцев и шлепнулся на ковер, зерна разлетелись в разные стороны. Она закрыла руками нижнюю половину лица. Глаза расширялись все больше и больше, и наступил жуткий миг, когда Герберт испугался, что они сейчас выскочат из орбит и повиснут как на ниточках. Потом они закрылись. Вера что-то промяукала зажатым ладонями ртом.

– Вера? Что с тобой?

– О боже, благодарю тебя, да исполнится воля твоя! Мой Джонни! Ты вернул мне сына, я знала, ты не останешься глух к моим мольбам… Мой Джонни, о боже милостивый, я буду благодарить тебя все дни моей жизни за Джонни… Джонни… ДЖОННИ.

Ее голос превратился в истерический, торжествующий крик. Герберт подошел, схватил жену за отвороты халата и встряхнул. Время вдруг словно пошло вспять, вывернувшись, подобно какой-то странной ткани, наизнанку, они как бы вновь переживали тот вечер, когда им сообщили об автомобильной катастрофе – по тому же телефону, в том же месте.

В том же месте с нами вместе, пронеслось у Герберта в голове нечто несуразное.

– О боже милосердный, мой Иисус, о мой Джонни… чудо, я же говорила: чудо…

– Вера, прекрати!

Взгляд ее потемнел, затуманился, стал диковатым.

– Ты недоволен, что он очнулся? После всех этих многолетних насмешек надо мной? После всех этих рассказов, что я сумасшедшая?

– Вера, я никому не говорил, что ты сумасшедшая.

– Ты говорил им глазами! – прокричала она. – Но мой бог не был посрамлен. Разве был, Герберт? Разве был?

– Нет, – сказал он. – Пожалуй, нет.

– Я говорила тебе. Я говорила тебе, что господь предначертал путь моему Джонни. Теперь ты видишь, как воля божья начинает свершаться. – Она поднялась. – Я должна поехать к нему. Я должна рассказать ему. – Она направилась к вешалке, где висело ее пальто, по-видимому забыв, что на ней халат и ночная рубашка. Лицо ее застыло в экстазе. Герберт вспомнил, как она выглядела в день их свадьбы, и это было чудно и почти кощунственно. Она втоптала кукурузные зерна в ковер своими розовыми шлепанцами.

– Вера.

– Я должна сказать ему, что предначертание господа…

– Вера.

Она повернулась к нему, но глаза ее казались далекими-далекими, она была вместе с Джонни.

Герберт подошел и положил руки на плечи жены.

– Ты скажешь, что любишь его… что ты молилась… ждала… У кого есть большее право на это? Ты мать. Ты так переживала за сына. Разве я не видел, как ты исстрадалась за последние пять лет? Я не сожалею, что он снова с нами, ты не права, не говори так. Я вряд ли буду думать так же, как ты, но совсем не сожалею. Я тоже страдал.

– Страдал? – Ее взгляд выражал жестокость, гордость и недоверие.

– Да. И еще я хочу сказать тебе, Вера. Прошу тебя, перекрой обильный фонтан твоих рассуждений о боге, чудесах и великих предначертаниях, пока Джонни не встанет на ноги и полностью не…

– Я буду говорить то, что считаю нужным!

– …придет в себя. Я хочу сказать, что ты должна предоставить сыну возможность стать самим собой, прежде чем навалишься на него со своими идеями.

– Ты не имеешь права так говорить со мной! Не имеешь!

– Имею, потому что я отец Джонни, – сказал он сурово. – Быть может, я прошу тебя последний раз в жизни. Не становись на дороге сына, Вера. Поняла? Ни ты, ни бог, ни страдающий святой Иисус. Понимаешь?

Она отчужденно смотрела на него и не отвечала.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация