За дверью в коридоре кто-то уронил стакан или что-то еще и
удивленно чертыхнулся. Джонни посмотрел на дверь, и глаза его посветлели. Затем
он перевел взгляд на Сару, увидел ее застывшее лицо с широко раскрытыми глазами
и озабоченно насупился.
– Что? Сара, я сказал что-то не то?
– Откуда ты узнал? – прошептала она. – Откуда ты узнал все
это?
– Не знаю, – сказал он. – Сара, извини, если я…
– Мне надо идти, Джонни, у меня ведь Денни оставлен с чужой
женщиной.
– Хорошо. Извини, Сара, что я расстроил тебя.
– Откуда ты узнал про мое кольцо, Джонни?
Он лишь покачал головой.
Она оставила Денни у миссис Лабелл, так что в доме, когда
она вернулась, было пусто и тихо. По узкой лестнице она поднялась на чердак и,
повернув выключатель, зажгла две свисавшие с потолка голые лампочки. Их вещи
были сложены в углу, на оранжевых чемоданах – туристские наклейки из Монреаля.
Чемоданов было три. Она открыла первый, прощупала кармашки на резинке и ничего
не нашла. То же было со вторым. То же и с третьим.
Она глубоко втянула воздух и выдохнула, чувствуя себя как-то
глупо и слегка разочарованно, но в основном облегченно. Необыкновенно
облегченно. Никакого кольца. Извини, Джонни. Но с другой стороны, нечего
извиняться. Иначе все выглядело бы страшновато.
Она начала укладывать чемоданы между высокой стопкой старых
учебников Уолта времен колледжа и напольной лампой, которую когда-то уронила
собака и которую Сара не решалась выбросить. И когда она уже отряхивала руки,
собираясь уйти, где-то глубоко внутри еле слышно зашептал голосок: «А искала-то
ты поверхностно, так ведь? На самом деле ты вовсе не хотела ничего найти,
правда, Сара?»
Да. Да, она действительно ничего не хотела найти. И если
голосок считал, что она снова откроет все эти чемоданы, то ошибался. Она
опоздала уже на пятнадцать минут забрать Денни. Уолт должен был привезти к
ужину одного из старших партнеров своей фирмы (очень важное дело), к тому же
она собиралась ответить на письмо Бетти Хэкмен из Корпуса мира в Уганде – не
успев вернуться оттуда, Бетти выскочила замуж за сына невероятно богатого
коневода из Кентукки. К тому же ей нужно еще убраться в обеих ванных комнатах,
уложить волосы и выкупать Денни. У нее действительно слишком много дел – где
там копаться на этом душном, пыльном чердаке.
И тем не менее она вновь открыла все чемоданы и на сей раз
тщательно обыскала боковые кармашки и в самом углу третьего чемодана нашла свое
обручальное кольцо. Она поднесла его к одной из голых лампочек и прочитала
выгравированную на внутренней стороне надпись, такую же четкую, какой она была
в тот день, когда Уолт надел кольцо ей на палец: УОЛТЕР И САРА ХЭЗЛИТ – 9 ИЮЛЯ
1972.
Сара долго смотрела на кольцо.
Потом уложила обратно чемоданы, выключила свет и спустилась
по лестнице. Сняла пропылившееся льняное платье, надела брюки и легкую
кофточку. Сходила к миссис Лабелл, жившей в том же квартале, и забрала сына.
Когда они вернулись домой, Сара посадила сына в гостиную, где он стал ползать,
а сама принялась готовить мясо и чистить картошку. Поставив мясо в духовку, она
зашла в гостиную и увидела, что Денни уснул на ковре. Подняла его и отнесла в
кроватку. Затем стала чистить туалеты. И несмотря ни на что, несмотря на
приближавшееся время ужина, не переставала думать о кольце. Джонни знал. Она
даже могла определить момент, когда он узнал: это произошло, когда она
поцеловала его перед уходом.
При самой мысли о нем ее охватывала слабость и какое-то
странное чувство, но она не могла бы сказать – какое. Все как-то смешалось. Его
чуть кривая усмешка – такая же, как прежде; его совершенно изменившееся тело,
такое худое и истощенное; его волосы, безжизненно лежавшие на голове, – все так
разительно отличалось от того, каким она его помнила. И ей ведь захотелось
поцеловать его.
«Перестань», – пробормотала она про себя. В зеркале ванной
собственное лицо показалось ей чужим. Возбужденное и разгоряченное и, скажем
честно, – сексуальное.
Ее рука сжала кольцо в кармане брюк, и, почти не осознавая,
что делает, она бросила его в чистую, голубоватую воду в унитазе, настолько сверкавшем
чистотой, что если мистер Тричес из фирмы «Бариболт, Тричес, Мурхаус и Гендрон»
захочет во время ужина сходить в туалет, его не покоробит неприглядная грязь на
стенках унитаза, а кто знает, что может стать препятствием на пути молодого
человека к тому, чтобы сделать адвокатом могущественных людей, верно? Кто
вообще что-либо знает в этом мире?
Раздался легкий всплеск, и кольцо, медленно переворачиваясь
в прозрачной воде, пошло на дно. Ей показалось, что она услышала, как оно
звякнуло, ударившись о фаянс, но, возможно, ей это лишь почудилось. В голове у
нее стучало. Там, на чердаке, было жарко, душно и пыльно. Но каким сладким был
поцелуй Джонни. Каким сладким.
Не раздумывая (и таким образом не давая рассудку взять
верх), она протянула руку и спустила воду. Раздался шум и грохот воды.
Возможно, он показался ей громче, чем на самом деле, так как глаза ее были
зажмурены. Когда она их открыла, кольцо исчезло. Оно однажды потерялось и
теперь потерялось вновь.
Внезапно она почувствовала слабость в ногах и, присев на
край ванны, закрыла лицо руками. Свое разгоряченное лицо. Она больше не пойдет
к Джонни. Не следовало этого делать. Она только расстроилась. Уолт привозит
домой старшего партнера, у нее есть бутылка «Мондави» и серьезно ударившее по
семейному бюджету жаркое – вот о чем ей следует думать. Ей следует думать о
том, как она любит Уолта, и о Денни, спящем в своей кроватке. Ей следует думать
о том, что, сделав выбор в этом безумном мире, ты вынуждена жить с этим
выбором. Больше она не будет думать о Джонни Смите и его кривой, такой
обаятельной усмешке.
Ужин в тот вечер прошел очень успешно.
Когда Джонни, бледный, но сосредоточенный, появился в дверях
вестибюля западного крыла больницы, репортеры вскочили и кинулись к нему. На
нем была белая рубашка с открытым воротом и джинсы, которые явно были ему
велики. На шее отчетливо выделялись рубцы – следы операций. Фотовспышки
выстреливали в него теплым огнем и заставляли щуриться. Посыпались вопросы.
– Стойте! Стойте! – закричал Вейзак. – Он еще не совсем
оправился! Он хочет сделать короткое заявление и ответить на несколько
вопросов, но только если вы будете соблюдать порядок! Отодвиньтесь, а то трудно
дышать!
Зажглись два телевизионных юпитера, залив вестибюль
неестественно ярким светом. В дверях толпились врачи и сестры. Джонни
отшатнулся от юпитеров, подумав: наверное, это и есть друммондов свет? У него
было ощущение нереальности всего происходящего.
– А вы кто? – рявкнул один из репортеров на Вейзака.
