Лицо Грега Стилсона потемнело. Глаза сузились до неприятных
щелочек. Он подскочил и резко ударил собаку в бок ногой, обутой в ботинок с дырочками
на носке. Пес визгливо, протяжно завыл и подписал себе приговор – от боли и
страха он вступил в бой со своим мучителем, вместо того чтобы убраться к
коровнику.
С рычанием он слепо рванулся вперед, вцепился в брюки Грега
и порвал правую штанину.
– Сучье вымя! – Грег задохнулся от ярости и снова пнул пса,
на сей раз так сильно, что тот покатился в пыль. Со злобным криком Грег опять
подскочил к собаке, нанес удар, затем еще. И только сейчас, когда ребро было
сломано, а другое вывихнуто, пес, у которого слезились глаза, почуял всю
опасность, грозящую ему от этого идиота, но было уже поздно.
Грег Стилсон, задыхаясь и крича, мокрый от пота, гнал пса
через весь пыльный двор и бил до тех пор, пока тот не заскулил, едва волочась в
пыли. Пес истекал кровью. Он умирал.
– Нечего было кусаться, – шипел Грег. – Слышишь? Слышишь
меня? Нечего было кусаться, дерьмо ползучее. Мне никто не смеет мешать.
Слышишь? Никто.
Он нанес еще один удар окровавленным носком ботинка, но
обессилевшая собака лишь с бульканьем захрипела в ответ. Никакой радости Грег
не чувствовал. Голова у него болела. Это все солнце. Гнаться за псом под
палящим солнцем. Хорошо еще, что не потерял сознания.
Грег тяжело дышал, он на секунду закрыл глаза, пот, подобно
слезам, катился по лицу, его капли жемчужинами блестели в ежике волос. Избитый
пес умирал у его ног. Под опущенными веками Грега в темноте плыли
пульсировавшие вместе с ударами сердца цветные точечки света.
Болела голова.
Иногда Грег спрашивал себя, не рехнулся ли он. Как сейчас,
например. Ведь он хотел лишь пустить в пса струю аммиака из опрыскивателя,
загнать его в коровник и оставить свою визитку в щели входной двери. А теперь
что? Противно смотреть на это месиво. Пожалуй, неразумно оставлять свою
визитную карточку, не так ли?
Он открыл глаза. Пес лежал у его ног, задыхаясь, из носа
капала кровь. Грег Стилсон посмотрел на собаку, она униженно лизнула ему
ботинок, как бы признавая себя побежденной.
– Нечего было рвать брюки, – сказал он псу. – Я отдал за них
целых пять долларов, дерьмо ты собачье.
Самое время убраться. Ничего хорошего не выйдет, когда Клем
Кадидлмужлан с женой и шестерыми детишками вернется из города на своем «студебеккере»,
увидит умирающего пса и стоящего над ним разбойника-коммивояжера. Эдак он
потеряет работу. «Компания Американского Праведного Пути» не держит агентов,
которые убивают собак, принадлежащих христианам.
С нервным смешком Грег вернулся к своему «меркюри», сел в
машину и быстро, задним ходом, выехал из подъездной аллеи. Он свернул на
проселочную дорогу, которая, подобно струне, протянулась через кукурузное поле,
и вот уже мчал по ней со скоростью шестьдесят пять миль, оставляя за собой
шлейф пыли длиной мили в две.
Это уж точно – работу он терять не хотел. Пока во всяком
случае. Зарабатывал он неплохо – помимо уловок, известных «Компании
Американского Праведного Пути», Грег использовал несколько изобретенных им
самим ухищрений, о которых ей было неведомо. Да, сейчас он неплохо зарабатывал.
Кроме того, разъезжая, он встречал людей… девочек. Жизнь была прекрасна, вот
только…
Только этого ему было мало.
Он продолжал путь. Голова раскалывалась. Да, этого ему было
мало. Он чувствовал, что его ожидает нечто большее, чем мотание по Среднему
Западу, торговля библиями и подделка счетов ради двух лишних долларов в день.
Он чувствовал, что его ожидает.
Величие.
Да, именно так, определенно так. Несколько недель назад он
уволок какую-то девицу на сеновал, ее родители уехали в Давенпорт, набив машину
цыплятами для продажи, она сначала спросила, не хочет ли он лимонада, а там
пошло-поехало, и после того, как ЭТО произошло, она сказала, что в любви он
похож на зануду-проповедника, и тут он непонятно почему дал ей пощечину.
Нет, не совсем так.
На самом деле он ударил ее раза три или четыре. Пока она не
заплакала и не стала звать на помощь, тут он остановился и с трудом – пришлось
пустить в ход все свои чары – утихомирил ее. Тогда у него тоже разболелась
голова, пульсирующие яркие точки мчались и сталкивались перед глазами, он
пытался убедить себя, что всему виной жара, убийственная жара на сеновале,
однако не только она одна вызывала головную боль. В нем поднялась та же самая
смутная злоба, что и во дворе перед домом, когда собака разорвала ему брюки, –
какая-то темная и безумная.
– Я не псих, – громко произнес Грег. Он быстро опустил
боковое стекло, в машину ворвался летний зной вместе с запахом пыли, кукурузы и
навоза. Он включил радио и поймал песню в исполнении Пэтти Пейдж. Головная боль
немного отпустила.
Главное – держать себя в руках и не подмочить репутацию.
Если следовать этому, ты неуязвим. И в том и в другом он начинал преуспевать.
Теперь во сне ему все реже являлся отец, который стоял над ним в шляпе,
сдвинутой на затылок, и орал: Ты же дерьмо, сопляк! Ты же сущее дерьмо!
Этот сон снился ему реже и реже, потому что все изменилось.
Он уже не тот низкорослый сопляк. Конечно, в детстве он много болел, был
тщедушным, но быстро выправился и теперь заботился о матери.
Правда, отца уже не было. Он не мог этого знать. Но и Грег
не мог затолкнуть слова отца обратно ему в глотку, потому что отец погиб при взрыве
на нефтяной платформе; он был мертв, и Грег хотел бы разок, ну хотя бы разок
выкопать папашу из могилы и крикнуть в разложившееся лицо: «Ты ошибся, папаша,
ты ошибся насчет меня!» – и затем дать ему хорошего пинка, такого же, как тот…
Как тот, что дал псу.
Головная боль возобновилась, но уже с меньшей силой.
– Я не псих, – произнес он снова, теперь музыка перекрывала
его голос. Мать часто говорила Грегу, что его ждет нечто большое, нечто
великое, и он верил этому. Главное – не срываться и не допускать таких
промахов, как пощечины, которые он влепил девчонке, или убийство собаки, и
оставаться чистеньким.
Какое бы величие ни ожидало Грега, он узнает о его приходе.
В этом он был совершенно уверен.
Грег вновь подумал о собаке, на этот раз при воспоминании о
ней улыбка едва коснулась его губ, холодная, равнодушная.
Грега ожидало величие. Оно, правда, могло наступить еще не
скоро – Грег был молод, ну что ж, ничего плохого, если тебе не так много лет,
если ты понимаешь, что не все сразу получается. Но когда веришь, желаемое в
конце концов сбывается. А он верил.
И да поможет бог и сынок его Иисус тому, кто посмеет стать
на пути Грега.
