Сегодня пришло всего шесть писем. Счет за электричество.
Открытка от кузины Герберта из Оклахомы. Письмо от дамы, которая до этого
прислала распятие со словами «Сделано на Тайване», выбитыми крошечными золотыми
буковками на ступнях Христа. Коротенькая записка от Сэма Вейзака. И маленький
конверт с обратным адресом, который заставил его заморгать и выпрямиться: С.
Хэзлит, Пондстрит, 12, Бангор.
Сара. Он вскрыл конверт.
Через два дня после похорон матери он получил от нее
открытку с соболезнованием. На обороте ровным, с наклоном влево почерком было
написано: «Джонни, я очень сожалею о случившемся. Я услышала по радио, что твоя
мама умерла. В определенном смысле самое прискорбное во всем этом то, что твое
личное горе сделали достоянием общественности. Ты, возможно, не помнишь, но мы
говорили о твоей маме в тот вечер, когда произошла авария. Я спросила тебя, как
она поступит, если ты приведешь в дом грешную католичку, а ты ответил, что она
примет меня и всучит мне несколько религиозных брошюр. По тому, как ты
улыбнулся, я поняла, что ты ее любишь. От твоего отца я знаю, что она
изменилась, но скорее всего это произошло от любви к тебе и от ее нежелания
примириться с горем. Насколько я понимаю, ее вера была вознаграждена. Прими,
пожалуйста, мое искреннее соболезнование, и если я могу что-нибудь сделать
сейчас или в будущем, рассчитывай на своего друга Сару».
Это было единственное послание, на которое он ответил,
поблагодарив Сару за открытку и за память. Он тщательно взвешивал каждое слово,
боясь выдать себя. Теперь она замужняя женщина, и изменить что-либо не в его
силах. Но он помнил их разговор о матери – и многое другое. Ее открытка вызвала
в памяти весь тот вечер, и он ответил ей с горечью и нежностью, хотя горечи
было больше. Он по-прежнему любил Сару Брэкнелл, и ему постоянно приходилось
напоминать себе, что Сары нет, а есть другая женщина, пятью годами старше, мать
двухлетнего малыша.
Он вытащил из конверта листок почтовой бумаги и быстро
пробежал его. Сара с мальчиком собиралась на неделю в Кеннебанк к подруге, с
которой жила в одной комнате, когда училась на первом и втором курсах, ее
фамилия сейчас Константин, а тогда она была Стефани Карслей. Сара писала, что
Джонни, возможно, помнит ее, но Джонни не помнил. Короче говоря, Уолт застрял в
Вашингтоне по делам своей фирмы, и по партийным тоже, и Сара подумала, что
могла бы на денек приехать в Паунал повидать Джонни и Герберта, если это никому
не помешает.
«Звонить мне по номеру Стефани 814-6219 в любое время между
семнадцатым и двадцать третьим октября. Если же мой визит будет почему-либо
некстати, то позвони и скажи – сюда или в Кеннебанк. Я пойму. Люблю вас обоих.
Сара».
Держа письмо в руке, Джонни посмотрел через двор на лесок,
ставший красновато-коричневым и золотым буквально за последнюю неделю. Скоро
листья начнут опадать, придет зима.
Люблю вас обоих, Сара. Он задумчиво водил пальцем по словам.
Было бы лучше, думал он, не звонить, не писать, вообще ничего не делать. Она
все поймет. Что хорошего может принести ей его письмо, так же как той женщине,
которая прислала шарф? Зачем будить спящую собаку? Сара могла употребить это
слово – люблю, – особенно не задумываясь, но он так не мог. Для него прошлое
еще не отболело, а время оказалось грубо сжатым, сплюснутым, исковерканным. По
его внутренним часам всего полгода назад она была его девушкой. Разумом он
примирился и с комой, и с такой потерей времени, но сердце противилось этому. Отвечать
на ее открытку с соболезнованием было нелегко, но письмо ведь можно просто
скомкать и переписать, если получится не то, что надо, если наметится выход за
рамки дружеских отношений, а только такие отношения они теперь и могли себе
позволить. Если же они встретятся, он, чего доброго, сделает или сморозит
какую-нибудь глупость. Лучше не звонить. Пусть все заглохнет.
Но я позвоню, подумал он. Позвоню и приглашу ее.
Растревоженный, он сунул письмо обратно в конверт.
В глаза ему ударил луч солнца, отразившийся от блестящей
хромированной поверхности. Гравий на подъездной дорожке захрустел под колесами
«форда». Джонни прищурился и попытался определить, знакомая ли это машина. Сюда
редко кто приезжал в гости. Почты хватало, но навещали Джонни всего раза три
или четыре. Паунал был маленькой точкой на карте – поди найди. Если машина
принадлежит какому-нибудь охотнику до истины, Джонни быстро отошьет его или ее
– вежливо, но твердо. Именно так советовал Вейзак при расставании. Хороший
совет, подумал Джонни.
– Не давайте никому втянуть себя в роль
учителя-консультанта. Не поощряйте их, и они вас забудут. Поначалу это
покажется вам бессердечным – ведь большинство из них заблуждается, у них масса
проблем и самые добрые намерения, – но это вопрос вашей жизни, вашей личной
свободы. Так что будьте тверды, Джон.
И он был тверд.
«Форд» въехал на площадку между садовым сараем и поленницей
дров, и пока он поворачивал, Джонни заметил на ветровом стекле маленькую
наклейку прокатной фирмы «Херц». Из машины вылез очень высокий мужчина в
новехоньких джинсах и красной клетчатой рубашке, выглядевшей так, будто ее
только что извлекли из коробки, и огляделся. У него был вид человека, не
привыкшего к провинции, человека, который знает, что в Новой Англии волков и
пум больше нет, но все равно лучше в этом самому удостовериться. Городской
житель. Он взглянул на веранду, увидел Джонни и приветственно поднял руку.
– Добрый день, – сказал незнакомец. Голос у него был тоже
городской, глуховатый (с бруклинским акцентом, определил Джонни) и звучал
словно из-под подушки.
– Привет, – сказал Джонни. – Заблудились?
– Надеюсь, что нет. – Незнакомец подошел к ступенькам веранды.
– Вы либо Джон Смит, либо его брат-близнец.
Джонни усмехнулся.
– У меня нет брата, так что, думаю, вы не ошиблись дверью.
Чем могу быть полезен?
– Ну, может, мы будем полезны друг другу. – Незнакомец
поднялся по ступенькам и протянул руку. Джонни пожал ее – Меня зовут Ричард
Дис. Журнал «Потусторонний взгляд».
Волосы его, почти совсем седые, по-модному не закрывали уши.
Искусственная седина, изумился Джонни. Что можно подумать о человеке, который
говорит как сквозь подушку и красит волосы под седину?
– Вы, наверное, видели наш журнал.
– Да, видел. Он продается у касс в любом супермаркете. Я не
даю интервью. Сожалею, но вы зря проделали такой путь. – Журнал действительно
продается в супермаркете. Дешевая бумага, заголовки чуть не прыгают со страниц,
пытаясь вас задушить. Ребенок убит пришельцами из космоса, кричит в отчаянии
мать. Продукты, которые отравляют ваших детей. Двенадцать ясновидящих
предсказывают землетрясение в Калифорнии в 1978 году.
– Ну, интервью – это не совсем то, на что мы рассчитываем, –
сказал Дис. – Можно сесть?
