Разбрасывая колесами гравий, Дис выехал на дорогу.
Послеполуденное солнце снова заиграло на хромированных деталях машины. Джонни
вернулся в кресло-качалку, приложив руку ко лбу и приготовился переждать
головную боль.
– Что? вы решили сделать? – спросил банкир. Внизу, за окном,
по спокойной Главной улице Риджуэя, штат Нью-Гэмпшир, сновали машины. В
кабинете банкира на третьем этаже на стенах, обшитых сосновыми панелями, висели
литографии Фредерика Ремингтона и фотоснимки, запечатлевшие хозяина кабинета на
приемах, торжествах и разнообразных вечеринках. На столе лежал прозрачный кубик
с фотографиями его жены и сына.
– Решил в будущем году выдвинуть свою кандидатуру в палату
представителей, – повторил Грег Стилсон. На нем были брюки цвета хаки, синяя
рубашка с закатанными рукавами и черный галстук с синим рисунком. Он казался
здесь неуместным, словно в любой момент мог вскочить и приняться крушить все
вокруг – опрокинет стол, стулья, кресла, скинет на пол ремингтоновские литографии
в дорогих рамках, сорвет портьеры.
Банкир Чарльз Гендрон, по прозвищу Цыпа, президент местного
«Клуба львов», рассмеялся – правда, как-то неуверенно. Стилсон умел заставить
людей чувствовать себя неуверенно. Вероятно, Грег рос чахлым ребенком, он любил
повторять, что его «чуть не сдувало при сильном ветре», но в конце концов
отцовские гены взяли свое, и в кабинете Гендрона он выглядел совсем как
чернорабочий с нефтяных промыслов Оклахомы, где работал отец.
Стилсон нахмурился, услышав смешок Гендрона.
– Я хочу сказать, Грег, что у Джорджа Харви могут быть на
этот счет свои соображения. – Джордж Харви не только стоял за кулисами
политической жизни города, но был еще и крестным отцом республиканской партии в
третьем округе.
– Джордж не скажет «нет», – спокойно произнес Грег. Волосы
его слегка тронула седина, но лицо вдруг стало таким же, как много лет назад,
когда он до смерти забил собаку на ферме в Айове. – Джордж в стороне, –
терпеливо продолжал Грег, – на моей стороне, улавливаете? Я не собираюсь
наступать на его любимую мозоль, потому что стану независимым кандидатом. Но я
не собираюсь еще двадцать лет ходить в мальчишках и лизать чужие ботинки.
Цыпа Гендрон сказал неуверенно:
– Вы не шутите, Грег?
Грег снова нахмурился, на этот раз предостерегающе.
– Цыпа, я никогда не шучу. Люди… думают, что я шучу. «Юнион
лидер» и эти кретины из «Дейли демократ» думают, что я шучу. Но вы поговорите с
Джорджем Харви. Спросите его, шучу я или делаю дело. Да и вам следовало бы
знать меня получше. Разве мы не вместе прятали концы в воду, а, Цыпа?
На суровом лице Грега неожиданно появилась холодящая улыбка
– холодящая для Гендрона потому, что тот позволил Стилсону втянуть себя в
кое-какие строительные махинации. Они заработали хорошо, действительно хорошо,
ничего не скажешь. Но в силу ряда обстоятельств застройка Саннингдейлcкой
территории (да, честно говоря, и Лорелской тоже) не была на сто процентов
законной. Например, дали взятку представителю АООС
[7]
, и это еще цветочки.
С Лорелской территорией все уперлось в старика, который жил
за Риджуэйским шоссе и не желал продавать свой участок; для начала четырнадцать
его цыплят вдруг подохли от какой-то таинственной болезни; потом сгорел сарай,
где он хранил картошку; затем как-то недавно в уик-энд, пока старик навещал
сестру, живущую в доме призрения в Кине, кто-то вымазал собачьим дерьмом его
гостиную и столовую; и тогда старик продал-таки свой участок, и Лорелская
территория попала наконец в нужные руки.
И еще: этот лихач мотоциклист Санни Эллиман снова ошивается
вокруг. Они с Грегом близкие приятели, и если об этом пока не говорит весь
город, так только потому, что Грега привыкли видеть в компании длинноволосых
хиппи, педиков и лихих мотоциклистов, которые проходили курс в созданном им
Консультационном наркологическом центре; к тому же в Риджуэе применяли довольно
необычные меры воздействия. Вместо того чтобы штрафовать или сажать за решетку
юных наркоманов, алкоголиков и дорожных нарушителей, городские власти стали их
использовать на разных работах. Это была идея Грега, неплохая идея, банкир
первым признал ее ценность. Отчасти благодаря ей Грег стал мэром.
Но его нынешняя идея была чистым сумасшествием.
Грег сказал еще что-то. Гендрон не расслышал.
– Простите, – проговорил он.
– Я спросил, не хотите ли вы быть организатором моей
избирательной кампании, – повторил Грег.
– Грег… – Гендрон откашлялся. – Грег, вы, кажется, не
понимаете ситуации, – продолжал он. – От третьего округа в палате
представителей конгресса сидит Гаррисон Фишер. Он – республиканец, человек
уважаемый, и, по-моему, его не сдвинуть.
– Сдвинуть можно любого, – сказал Грег.
– Гаррисон свой в доску, – ответил Гендрон. – Спросите
Харви. Они вместе ходили в школу. Еще небось году в тысяча восьмисотом.
Грег пропустил мимо ушей эту тонкую остроту.
– Я назову себя Сохатым
[8]
или еще как-нибудь… и все решат,
будто я шут гороховый… а кончится тем, что под смех избирателей третьего округа
я въеду в Вашингтон.
– Грег, вы сумасшедший.
Улыбка Грега исчезла, словно ее и не было. Лицо его
исказилось. Застыло, он вытаращил глаза. Такие бывают у лошади, когда она
почует, что ей дали тухлую воду.
– Не вздумайте повторить что-либо подобное, Цыпа. Не дай вам
бог.
Банкиру стало совсем худо.
– Грег, извините. Я просто…
– Так вот, не вздумайте повторить что-либо подобное, если не
хотите в один прекрасный день столкнуться нос к носу с Санни Эллиманом возле
своего вонючего «империала».
Гендрон беззвучно шевелил губами.
Грег снова улыбнулся, точно солнце внезапно пробилось сквозь
обложные тучи.
– Ну ладно. Не будем ссориться, раз мы собираемся работать
вместе.
– Грег…
– Вы мне нужны, потому что знаете каждого бизнесмена в этой
части Нью-Гэмпшира. Как только все закрутится, нам понадобятся большие деньги,
так что придется, я думаю, покачать насос. Пора уже мне развернуться в масштабе
всего штата, а не только Риджуэя. Полагаю, пятидесяти тысяч долларов хватит,
чтобы удобрить местную почву.
Банкира, работавшего во время последних четырех
избирательных кампаний на Гаррисона Фишера, так потрясла политическая наивность
Грега, что поначалу он даже не знал, как продолжить разговор. Наконец он
сказал:
