— Несносный мальчишка, ты же прекрасно меня знаешь! Понюхай.
Вновь недоуменно сведя брови, Ганс поднес орех к самому носу. Он вытаращил глаза:
— А, вот в чем дело! Духи, и очень хорошие. Жизнь, на мой взгляд, дает счастливый поворот одной настоящей кудеснице из Санктуария.
— Ты же знаешь, что я не пользуюсь такими притираниями, — возразила женщина, не преминув бросить на Ганса лукавый взгляд.
— Теперь я об этом узнал, — шутливо ответил Ганс, чье лицо в солнечных лучах казалось непринужденным и сообразительным, — потому что ты мне сказала. Итак, орех передала тебе богато одетая девушка, которая пользуется дорогими духами. Уверен, что этот драгоценный орешек помещался у нее на груди.
Гадалка подняла вверх палец:
— Точно! В том-то все и дело. Я не пользуюсь такими духами, а девушка, которая принесла мне орех, вообще не пользуется парфюмерией.
— О, Цветок, гордость С'данзо и Санктуария. Хвала Ильсу, если бы наш губернатор узнал про твою гениальность, он выгнал бы из судей старого шарлатана и облачил бы в мантию тебя, и только тебя! Итак, благодаря духам мы знаем, что существует некая третья женщина, которая отдала монету и орех одной, чтобы та передала это тебе, а ты отдала мне. — Ганс покачал головой. — Что за игра в прятки! Но почему ты полагаешь, что этой девушке орех передал кто-то другой? Давай начнем с этого.
— Я видела монету, — заметила Лунный Цветок, выгнув шею и готовая то ли рвануться к двери, то ли со всего маху прыгнуть в седло и дать шпоры коню.
— Она что, тоже чем-то пахла?
Гадалка рассмеялась:
— Ах, Ганс, Ганс, я знаю это. Едва ты раскроешь орех, как сам во всем убедишься. Наверняка внутри скорлупы таится послание от того, кто не хотел бы, чтобы кто-либо пронюхал о том, что оно для тебя.
— Он?
— Хочешь пари?
Ганс по кличке Заложник Теней выхватил из ее рук орех, в притворном ужасе закатив глаза и схватившись в трагическом жесте за кошелек.
— Испытывать твою мудрость? Никогда! Никто не может обвинить меня в глупости. — «Почтиникто», — добавил мысленно Ганс, припомнив лицо этого странного здоровяка Темпуса — цербера — Темпуса… который…
— Бери с собой орех и открой его подальше от нескромных глаз. Ты загородил меня от клиентов!
Убедившись, что рядом никого нет, Ганс утвердительно кивнул и продавил пальцем коричневатую печать на скорлупе. Он знал, что гадалке не понравится такой оборот дела и Лунный Цветок ждет от Ганса большей осторожности, но вор прекрасно понимал, что делает. Простой жест и ничего больше. Вытащив листок белой бумаги, Ганс, не разворачивая, немедленно перепрятал его в кармашек на поясе. Закрыв скорлупу и попытавшись придать печати прежний вид, вор передал орешек гадалке С'данзо, которая не раз уже доказывала делом свое умение.
— Для Мигни, — произнес Ганс, пытаясь изобразить смущение, — чтобы она надушила одежду… или что-то еще.
На полном лице ясновидящей на миг отразилось недовольство, ибо ее большеглазая дочь оказывала знаки внимания этому опасному юноше с Подветренной стороны и чьи доходы ни от кого не были секретом. Затем она улыбнулась и взяла пахучий орех. Он быстро исчез в огромном кошельке под шалью, который она звала дарохранительницей.
— Ты очень мил, Ганс. Я обязательно передам ей скорлупу. Ну, а теперь иди и прочти послание. Возможно, что некая высокородная дама желает вступить в связь с таким красивым мальчиком!
Юный бродяга по кличке Заложник Теней покинул гадалку. Улыбка и приятное выражение исчезли с лица, уступив место важности Мрсевадского бойцового петуха. Такое лицо и важная поступь были элементами созданного им образа, который никто не принял бы за вынужденную беззащитность. Слова С'данзо не вызывали у него приятных эмоций. Ганс прекрасно отдавал себе отчет в том, что он далеко не красив, да и расточкам не вышел — не выше среднего, а губы, которые некоторым казались чувственными, по мнению самого Ганса, были чересчур большими. Главным на свете для него было его собственное я. Кличка, которую ему дали, воспринималась вором нормально, ибо в свое время его наставник Каджет-Клятвенник объяснил ему, что кличку иметь хорошо, пускай даже такую, как у самого Каджета. Ганс — всего-навсего имя, а в слове «Шедоуспан» слышалось нечто загадочное, таинственное и даже зловещее.
Покинув Лунный Цветок, Ганс предался воспоминаниям о том, как однажды имел интрижку с красавицей. Она не была высокородной, несмотря на то, что жила во дворце и носила богатые одежды. При всем своем эгоизме и жадности, Ганс был тронут ее вниманием, лишь позднее уразумев, что ее интересовал вовсе не он. Девушка вместе с другим заговорщиком оказались агентами кого-то из Рэнке, возможно, даже самого Императора, который приревновал или невзлюбил добродушного Кадакитиса. Так или иначе, злодеи замышляли опорочить доброе имя нового Принца-губернатора, которого меж собой все называли «Китти-Кэт». Они остановили выбор на Гансе, который недолго и впрямь служил орудием их планов, участвуя в заговоре. Но все это исчезло как дым, и ныне Ганс вышел от пророчицы и двинулся вдоль по улице, демонстративно накинув капюшон и показав оружие. Тихо бормоча проклятья, люди сходили с узкого тротуара, давая ему дорогу, уверенные в глубине души, что сделают так опять, если понадобится. От скрытых под капюшоном глаз до сверкающих ножей Ганс был «ПРИЯТЕН, КАК ПОДАГРА ИЛИ ВОДЯНКА», как пошутил однажды некий торговец.
Он продолжал жить, в то время как милая заговорщица и ее сообщник из числа церберов уже исчезли с лица земли. Более того, Кадакитис был благодарен ему тогда, а ныне, как обнаружил к своему глубокому удивлению Ганс, добравшись до своей комнаты. Принц-губернатор прислал ему письмо.
Печать и подпись были знакомы Гансу по другим документам. Поскольку Принц Кадакитис знал, что вор неграмотен, на листке дорогой бумаги помещались не слова, а рисунки. Печать губернатора с исходящей рукой указывала на темное пятно, напоминавшее человеческую тень. Под ними были нарисованы неясные пятнышки, похожие на кусочки репы, от которых вверх поднимались лучи. Шедоуспан на минуту задумался, но вскоре согласно кивнул.
Принц-губернатор желает, чтобы я нанес ему визит и обещает награду, вот эти сверкающие монеты. Он запечатал послание в ореховой скорлупе и передал его одной из наложниц в гареме, четко поставив задачу. Никто не должен видеть, — что вор поучил послание от губернатора, иначе имя Ганса станет Чумой и он будет подвергнут остракизму. Так что девушка нашла кого-то еще — другую — отдала ей монету и орех с наказом передать это Лунному Цветку для Ганса.
Девушка именно так и поступила, не пытаясь открыть скорлупу в надежде заполучить больше, нежели одна монета! Ну что ж, чудеса случались и раньше, улыбнулся Ганс, уставившись на странное послание. Если бы она раскрыла орех, то скорее всего выкинула бы его.
Может быть, нервно запихала его обратно, чтобы вручить ясновидящей. Может быть, кто-то знает, что Ганс получил письмо, на котором нарисована опущенная из Рэнканской печати рука и груда монет. «Я надеюсь, что она умеет держать язык за зубами! Если бы я знал, кто она, то сумел бы заставить ее молчать. Но, возможно, что она и впрямь не трогала печать…
