В этот момент лисица заметила их. Не шевельнувшись, она
замерла и напряглась внутри яркой шкурки, настороженно глядя на людей
блестящими глазами.
«Не вздумай смотреть на нее, — подумала Рози неожиданно, не
понимая совершенно, что это, собственно, значит; ей лишь показалось, что
прозвучавший в голове голос принадлежит не ей. — Не смотри на нее, это зрелище
не для таких, как ты».
— Какие они красивые, — выдохнула Рози, нащупав руку Билла и
сжав ее в своих ладонях.
— Красавцы, — согласился он.
Мать повернула голову к четвертому детенышу, который оставил
в покое хвост и теперь прыгал по траве, пытаясь накрыть свою тень. Она издала
короткий высокий тявкающий звук. Лисенок оглянулся, опасливо посмотрел на
незваных гостей, затем трусцой подбежал к матери и улегся у нее под боком. Она
принялась лизать голову детеныша, умело и быстро обхаживая его, но глаза
по-прежнему внимательно наблюдали за Биллом и Рози.
— А папаша у них есть? — шепотом спросила Рози.
— Есть, я видел его позавчера. Крупный мощный самец.
— Где он?
— Где-то поблизости. Охотится. Малышам, наверное, часто
приходится видеть чаек со сломанными крыльями, которых он приносит им на ужин.
Взгляд Рози переместился к корням вывороченного из земли
дерева, под которыми лисье семейство устроило себе нору, и снова ее сознания
коснулось ощущение deja vu. Смутный образ шевелящегося корня, тянущегося, чтобы
схватить какой-то предмет, возник у нее перед глазами, задержался на секунду и
снова растаял.
— Наверное, мы ее пугаем, — произнесла Рози.
— Возможно, но не очень сильно. Если попытаемся подойти
ближе, она станет защищать детенышей.
— Да, — согласилась Рози. — А если обидим их, она заплатит.
Он бросил на нее странный взгляд.
— Ну, думаю, по крайней мере, попытается.
— Я рада, что ты привел меня сюда.
Его лицо озарилось улыбкой.
— Спасибо.
— Давай уйдем. Я не хочу пугать ее. К тому же я
проголодалась.
— Хорошо. И я тоже голоден.
Билл поднял руку в торжественном прощальном жесте. Самка
смотрела на него блестящими немигающими глазами… а затем сморщила морду в
беззвучном рычании, обнажая ряд аккуратных белых зубов.
— Да, да, — сказал он. — Ты хорошая мама. Заботься о них
получше.
Он повернулся и зашагал по тропинке. Рози пошла было за ним,
но потом остановилась и в последний раз посмотрела в блестящие немигающие
глаза. Лисица по-прежнему скалила зубы, предупреждая, что готова защищать свое
потомство, если надо. Ее шкурка была скорее рыжая, чем красная, но нечто в ее
цвете — наверное, разительный контраст с пышной зеленью — заставил Рози
содрогнуться. Низко над головой пролетела чайка, чиркнув тенью по поляне, но
лисица не сводила глаз с Рози. Даже когда она повернулась и последовала за
Биллом, Рози казалось, что все еще чувствует взгляд хищницы — внимательный и
глубоко сосредоточенный в своей неподвижности.
4
— Они не погибнут? — спросила Рози, когда они снова вышли к
воде.
Держась для равновесия за его плечо, она сняла кроссовки
сначала с одной, затем с другой ноги.
— Ты хочешь сказать, не станут ли они добычей охотников?
Рози кивнула.
— Нет, если не будут совать нос в сады и курятники, а у мамы
с папой хватит ума не тащить их к какой-нибудь ферме, — короче, если они будут
вести себя нормально. Самке года четыре, наверное, самцу лет семь или около
того. Жаль, что ты его не видела. У него кисточка на хвосте цвета листьев в
октябре.
Они прошли половину пути к месту для пикников, шагая по
мелководью. Рози увидела впереди черные ботинки на той скале, где Билл их
оставил, и белые носки, аккуратно уложенные на квадратные носы ботинок.
— Что ты имеешь в виду, под «если будут вести себя
нормально»?
— Бешенство, — пояснил он. — Слишком часто именно водобоязнь
толкает их к человеческим садам и курятникам. Заставляет показываться на глаза
людям. И приводит к гибели. У самок бешенство наблюдается чаще, чем у самцов, и
они могут обучить своих щенят всяческим опасным гадостям. Самцы погибают от
болезни довольно быстро, но самки способны жить долгое время, становясь все
хуже и хуже.
— Правда? Какой ужас.
Билл остановился, посмотрел на бледное задумчивое лицо Рози,
затем притянул к себе и обнял.
— Совсем не обязательно, чтобы все произошло именно так, —
заверил он ее. — Пока что звери прекрасно себя чувствуют, насколько я могу
судить.
— Но ведь может случиться такое, верно? Ведь может?
Он задумался над ее вопросом, затем кивнул.
— Конечно, может. Все может случиться. Идем, пора
завтракать. Что скажешь?
— Скажу, что звучит заманчиво.
Но втайне она подумала, что вряд ли теперь, когда ее словно
преследует взгляд блестящих лисьих глаз, съест много. Впрочем, когда Билл
принялся выкладывать еду, Рози моментально ощутила жуткий голод. Рано утром она
ограничилась стаканом апельсинового сока и единственным гренком; взволнованная
(и испуганная), как невеста перед венчанием, она полностью лишилась аппетита.
Теперь же при виде хлеба и мяса Рози начисто забыла о лисьем семействе, живущем
к северу от пляжа.
А Билл извлекал из сумки-холодильника все новую и новую
снедь: бутерброды с холодной говядиной, бутерброды с тунцом, салат с цыпленком,
салат с картофелем, салат из капусты с морковью, две банки кока-колы, термос
чая со льдом, два куска пирога, кусок торта, — все это напомнило ей клоунов,
вылезающих из маленькой машины в цирке, и она, не выдержав, рассмеялась.
Наверное, с ее стороны это было невежливо, но Рози настолько прониклась
доверием к нему, что формальное соблюдение правил хорошего тона перестало быть
необходимостью. И слава Богу, потому что чувствовала, что даже правила хорошего
тона вряд ли остановили бы ее.
Он поднял голову и посмотрел на нее, держа в одной руке
солонку, а в другой — перечницу. Она увидела, что дырочки на солонке и
перечнице аккуратно заклеены прозрачной лентой, и ей почему-то стало еще
веселее. Рози опустилась на скамейку рядом со столом, закрыла лицо руками и
попыталась успокоиться. Ей почти удалось это, но тут посмотрела сквозь пальцы
на стол и увидела гору сэндвичей — полдюжины для двух человек — на аккуратно
разрезанных по диагонали кусочках хлеба, завернутые в прозрачную пленку. Она
снова расхохоталась.
