— Попробуй еще раз, космический кадет! — предложил ближайший
к Рози автомат скрипучим механическим голосом. — Попробуй еще раз, космический
кадет! Попробуй еще раз, космический кадет!
Она медленно прошла мимо игровых автоматов и окунулась в
суету вокзала, уверенная в одном: в такой час ночи не рискнет выходить в город.
Ей казалось, что как только она высунет нос наружу, тут же изнасилуют, убьют, а
труп сунут в ближайший ящик для мусора. Бросив взгляд влево, увидела двух
полицейских в форме, спускающихся на эскалаторе с верхнего уровня. Один
полицейский поигрывал дубинкой, вращая ее по замысловатой траектории. Другой
улыбался жесткой улыбкой, заставившей ее вспомнить об оставшемся в восьмистах
милях позади человеке. Он улыбался, но в его постоянно движущихся глазах не
было и тени улыбки.
«А что если их задача заключается в том, чтобы примерно раз
в час проходить по вокзалу и вышвыривать на улицу всех, у кого нет билетов? Что
ты будешь делать тогда?»
Она поищет решение потом, когда — если — это произойдет,
что-то сделает. Пока что она на всякий случай решила отойти от эскалатора и
направилась к углублению в стене вокзала, где на решетчатых пластмассовых
креслах сидело десятка полтора путешественников. К подлокотникам были
прикреплены маленькие телевизоры, которые включались, когда в прорезь
опускалась монета. По пути Рози краешком глаза следила за копами и облегченно
вздохнула, увидев, что они зашагали в совершенно противоположную сторону. Через
два с половиной часа, самое большее через три, наступит рассвет. После этого
пусть обнаруживают ее и вышвыривают из вокзала. Но до той поры она намеревалась
оставаться здесь, где много света и людей.
Она уселась в кресло с прикрепленным к нему телевизором.
Через два кресла от нее дремала девушка в линялой вельветовой куртке и с
рюкзаком на коленях. Глаза ее закатились под пурпурные от косметики веки, с
нижней губы спускалась длинная серебристая нить слюны. На тыльной стороне ее
руки неровными заглавными буквами было вытатуировано: «Я ЛЮБЛЮ СВОЕГО
СУЖИНОГО».
«Где же твой суженый сейчас, красавица?» — подумала Рози.
Она посмотрела на темный экран телевизора, потом перевела взгляд на
облицованную кафельной плиткой стену. На стене кто-то красным фломастером
написал: «ПОЦЕЛУЙ МОЙ ЗАРАЖЕННЫЙ СПИДОМ ЧЛЕН». Она поспешно отвернулась, словно
боясь, что вульгарная надпись может обжечь сетчатку глаз, если слишком долго
смотреть на нее, и уставилась на дальний конец вокзального здания. На
противоположной стене висели огромные часы со светящимся циферблатом. Было
шестнадцать минут четвертого.
«Еще два с половиной часа, и я смогу уйти отсюда», — решила
она и устроилась в кресле поудобнее, чтобы переждать их.
2
Около шести часов предыдущего вечера, когда автобус сделал
большую остановку, она перекусила бутербродом с сыром, выпила стакан лимонада.
С тех пор не ела, и голод давал о себе знать. Она сидела в кресле с телевизором
до тех пор, пока часовая стрелка не сделала полный оборот — четыре часа утра, —
после чего решила, что настало время подкрепиться. Рози пересекла зал,
переступая по дороге через тела спящих, и вошла в небольшой кафетерий рядом с
окошками билетных касс. Многие из лежавших на полу цепко прижимали к себе
раздувшиеся, подклеенные липкой лентой пластиковые мешки, и к тому времени,
когда официант принес ей кофе, сок и чашку овсянки, она поняла, что напрасно
волновалась из-за полицейских, которые могли выгнать ее с вокзала. На полу
спали не транзитные путешественники; это были бездомные и нищие, собиравшиеся
на ночь на автостанции. Рози почувствовала, что ей их жалко, и одновременно
испытала чувство облегчения — приятно знать, что завтра и для нее найдется
место, если негде будет переночевать.
«А если он приедет сюда, в этот город, где, по-твоему,
начнет искать тебя в первую очередь? Куда направит свои шаги?»
Но это же глупо — ему ни за что не найти ее, она не оставила
ни единой возможности, ни малейшей зацепки — однако при мысли о нем показалось,
что по спине, вдоль позвоночника, прошелся холодный палец.
От еды она взбодрилась, стала чувствовать себя лучше и
сильнее. Покончив с завтраком (над чашечкой кофе просидела очень долго, пока не
поймала на себе выражавший явное нетерпение взгляд смуглолицего
мальчишки-официанта), она медленно поднялась из-за столика и неторопливо
вернулась назад. По пути заметила сине-белый круг над киоском рядом с пунктом
проката автомобилей. Слова, идущие по синей внешней полосе круга, гласили:
«ПОМОЩЬ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМ», и Рози серьезно подумала, что за всю историю мира не
было путешественника, который нуждался бы в помощи больше, чем она.
Она повернула к сине-белому кругу. Внутри киоска под
вывеской сидел мужчина среднего возраста с редеющими волосами и в очках с
роговой оправой. Он читал газету. Она сделала несколько шагов, затем
остановилась. С чем она собирается обратиться к нему? Что скажет? Что бросила
мужа? Что сбежала из дому, захватив с собой только сумочку и его кредитную
карточку, что у нее нет одежды, кроме той, что сейчас на ней?
«А почему бы и нет? — вставила реплику миссис
Практичность-Благоразумие, и полное отсутствие сострадания в ее голосе потрясло
Рози, как хлесткая пощечина. — Если у тебя хватило духу бросить мужа, неужели
теперь испытываешь стеснение и боязнь признаться в этом?»
Она не знала, так это или нет, но понимала, что сообщить
совершенно незнакомому человеку о главном событии жизни в четыре часа утра, или
вернее, ночи, будет нелегко. «И вообще, скорее всего, он пошлет меня подальше.
Скорее всего, его задача — помогать людям, потерявшим билеты, или делать
объявления по громкоговорителю о заблудившихся детях».
Тем не менее ноги продолжали нести к будке помощи
путешественникам, и она поняла, что действительно намерена рассказать обо всем
незнакомому мужчине с редеющими волосами и в очках с роговой оправой, —
собирается сделать это по самой простой причине: другого выбора у нее нет. В
ближайшее время ей, наверное, очень часто придется рассказывать незнакомым
людям о том, что бросила мужа, что прожила в туманном оцепенении за запертой
дверью четырнадцать лет, что не обладает никакими профессиональными навыками
или умениями, что ей нужна помощь, что вынуждена полагаться на доброту
незнакомцев.
«Но я же в этом не виновата, правда?» — подумала она и
удивилась, потрясенная собственным спокойствием.
Рози приблизилась к киоску и положила руку на прилавок. С
надеждой и страхом посмотрела на склоненную голову мужчины в роговых очках,
посмотрела на его коричневатую веснушчатую кожу, проглядывавшую сквозь редеющие
волосы, уложенные на черепе аккуратными тонкими рядами. Она ожидала, что он
поднимет голову и обратит внимание на нее, однако он увлекся чтением газеты на
иностранном языке, который показался ей не то греческим, не то русским. Он
осторожно перевернул страницу и сосредоточился над фотографией двух
футболистов, борющихся за мяч.
