Она почувствовала неожиданный прилив ненависти к Норману.
Ненависть ударила по переносице между глаз, как тяжелый тупой предмет — круглая
дверная ручка, например, или обух топора. Даже если не Норман убил Питера
Слоуика, даже если Норман по-прежнему находится в своем часовом поясе, он все
равно преследует ее, как Петерсон бедную перепуганную Альму Сент-Джордж. Он
преследует ее в ее же сознании. Лифт, облегченно вздохнув, остановился, двери
разъехались в стороны. Рози шагнула в вестибюль, и мужчина, стоявший рядом с
указателем расположения кабинетов в здании, повернулся к ней — на его лице
читались одновременно надежда и робость. Это выражение делало его еще моложе…
почти подростком.
— Привет, Рози, — сказал Билл.
9
Ей немедленно захотелось убежать, скрыться, прежде чем он
заметит, насколько сильно потрясло ее его неожиданное появление, но в этот миг
взгляд Билла остановился на ней и поймал ее взгляд, после чего о бегстве не могло
быть и речи. Как она могла забыть зеленый оттенок его глаз, похожий на
солнечные лучи, запутавшиеся в мелководье? Вместо того, чтобы броситься к
выходу из вестибюля, она, испуганная и счастливая, медленно подошла к нему. Но
явственнее всего она ощущала огромное облегчение.
— Я же говорила, чтобы вы держались от меня подальше, —
произнесла она с дрожью в голосе.
Он потянулся к ее руке. Она знала, что не должна позволять
ему прикасаться к ней, но не могла предотвратить неизбежное… и повернула руку,
пойманную в ловушку его ладони, так, чтобы удобнее было сжать его длинные
пальцы.
— Я знаю, — просто ответил он. — Но, Рози, я не могу.
Слова Билла испугали ее, и она, отпустив его руку,
неуверенно взглянула в его лицо. Ничего подобного не случалось с ней раньше,
ничего, и она растерялась, не зная, как следует реагировать или вести себя.
Он развел руки в стороны, наверное желая жестом выразить
свою беспомощность, но Рози словно ждала этого движения — больше ничего и не
требовалось уставшему одинокому сердцу; оно рванулось к нему, не обращая
внимания на слабые протесты рассудка. Рози почувствовала, что идет, будто во сне,
в его распростертые объятия, и, когда руки Билла сомкнулись у нее за спиной,
она прижалась лицом к его плечу и закрыла глаза. А когда эти руки погладили ее
по волосам, которые, не заплетенные утром в косу, свободно рассыпались по
плечам, она испытала нечто странное и чудесное: ей показалось, что она секунду
назад проснулась. Словно она спала, не только в тот миг, когда вошла в круг,
образованный его руками, и не утром до бесцеремонного звонка будильника,
вырвавшего ее из сна, в котором они с Биллом катались на мотоцикле, а в течение
многих бесконечных лет, как Белоснежка после заколдованного яблока. Но теперь
она проснулась, остатки сна улетучились в мгновение ока, и она оглядывается
вокруг, воспринимая мир только что открывшимися глазами.
— Я рада, что ты пришел, — сказала она.
10
Они медленно шагали к востоку вдоль Лейк-драйв, и сильный
теплый ветер дул им прямо в лицо. Когда он слегка обнял ее за плечи, она
благодарно улыбнулась ему. До озера оставалось еще около трех миль, но Рози
казалось, что, если он не уберет руку с ее плеча, она может идти, идти и идти
вот так вот, пока они не доберутся до самого озера. А потом пройти и через
озеро, спокойно переступая с гребня одной волны на гребень другой.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он.
— Так просто, — ответила она. — Хочется улыбаться, вот и
улыбаюсь.
— Ты действительно рада, что я пришел?
— Да. Прошлой ночью я почти не спала. Все время думала, не
допустила ли я ошибку. Наверное, я все-таки допустила ее, но… Билл?
— Я здесь.
— Я поступила так, потому что отношусь к тебе лучше, чем к
любому другому мужчине в мире, со мной ничего похожего не происходило за всю
жизнь, к тому же все случилось так быстро… Пожалуй, я совсем сошла с ума, раз
говорю тебе об этом. Он крепче прижал ее к себе.
— Ты не сошла с ума.
— Я позвонила и приказала тебе держаться от меня подальше,
ибо происходит нечто… возможно, происходит нечто неприятное, и я не хочу, чтобы
ты пострадал из-за меня. Ни за что. И до сих пор думаю так же.
— Это все Норман, да? Как у Бейтс. Надо понимать, он
все-таки продолжает тебя разыскивать. И объявился где-то поблизости.
— Мое сердце подсказывает, что он здесь, — поправила его
Рози, осторожно подбирая слова, — и нервы с ним соглашаются, но я не уверена,
что могу доверять своему сердцу — оно столько лет прожило в страхе, — а что
касается нервов… нечего и говорить.
Она бросила взгляд на часы, затем перевела его на киоск,
продававший сосиски. Рядом на полоске травы стояло несколько скамеек, и
сидевшие на них секретарши сосредоточенно поглощали бутерброды.
— Не желаете ли угостить даму хот-догом длиной в фут с
квашеной капустой, красавчик? — спросила она. Возможная отрыжка, как следствие
подобного ленча, показалась ей вдруг самой незначительной вещью в мире. — В
последний раз я ела его в далеком детстве.
— Думаю, организуем.
— Мы можем сесть на скамеечку, и я расскажу тебе о Нормане,
как у Бейтс. А после этого ты сам решишь, согласен ли иметь со мной дело. Если
тебе больше не захочется видеть меня, я пойму…
— Рози, я никог…
— Не говори ничего. Не говори, пока я не расскажу тебе о
Нормане. И лучше поешь до того, как я начну, потому что потом ты, скорее всего,
потеряешь аппетит.
11
Минут через пять он вернулся к скамейке, на которую она
села. Он бережно нес поднос с двумя футовыми сосисками и двумя бумажными
стаканчиками с лимонадом. Она взяла сосиску и лимонад, поставила стаканчик на
скамейку рядом с собой, затем серьезно посмотрела на него.
— Полагаю, ты должен прекратить подкармливать меня. Не то я
почувствую себя, как беспризорный ребенок с плаката ЮНИСЕФ.
— Мне нравится угощать тебя, Рози, — заявил он — Ты слишком
худая.
«Да-а, Норман утверждал совсем иное», — подумала она, однако
сейчас подобное замечание вряд ли оказалось бы к месту. С другой стороны, она
не знала, какая реплика была бы уместной, и стала вдруг вспоминать глупые
диалоги персонажей идиотских телешоу вроде «Мэлроуз-плейс». В данной ситуации
ей, несомненно, пригодилось бы что-нибудь из их репертуара. «Какая я дура,
забыла привести с собой сценариста». Так и не найдя, что скачать, она, наморщив
лоб и плотно сжав губы, посмотрела на огромную сосиску и кончиком указательного
пальца стала проделывать дырочки в булочке, словно в этом состоял некий древний
предваряющий пищеварение ритуал, передаваемый в семье из поколения в поколение,
от матери к дочери.
